на всякий случай. Бродить кругами мне, конечно же, не хотелось. Но и опрометчиво бросаться в чащу, не зная наверняка, где выход, вообще бредовая идея.
Так я и передвигался: от одного дерева к другому, размахивая ключом, как мачете, оставляя зарубки там и сям. Лесная какофония звуков и темнота давили на меня со всех сторон. Каждый шорох действовал на нервы, напоминая о недавних событиях. С деревьев на голову сыпалась требуха, как будто кто-то специально тряс ветки.
В какой-то момент, я налетел на пень, больно ударившись ногой. Телефон и ключи разлетелись в разные стороны. К счастью, мне удалось быстро отыскать и то, и другое. Фонарик ведь был включён. О том, что аккумулятор может сесть в любой момент, оставив меня в глуши без единственного источника света, я не задумался.
Подобрав своё добро и собираясь преподать урок вежливости ударившему меня обрубку, знатно его отпинав, я провёл фонариком по округе. Свет выхватывал ветки деревьев, размеренно колыхавшиеся на ветру, редкие пожухлые кусты и траву. Пня не было.
– А-ха…ха-ха, – у меня вырвался нервный смешок. Тряхнув головой, продолжая тихонько посмеиваться, я побрёл дальше, не обратив внимания на два зелёных огонька между деревьями.
В какой-то момент, силы стали оставлять меня. Идти становилось всё труднее. Ноги заплетались и я, то и дело, путался и спотыкался, поднимая в воздух ворох листьев и грязи. Пот градом стекал по лицу, попадая в глаза обжигающей кислотой. Ужасно хотелось пить. Горло саднило от сухости. Ключ пришлось убрать, так как рука, державшая телефон, постепенно коченела. Я стал перекладывать мобильник то в одну руку, то в другую, пытаясь тщетно согреть замёрзшие пальцы во влажных карманах пиджака. Ни лес, ни звуки, ни темнота – больше не волновали. Сердце грохотало, как локомотив, полностью заполнив мою голову своим шумом. Тудух-тудух, тудух-тудух. Если сейчас не отдохну, то свалюсь замертво.
Прислонившись плечом к ближайшему дереву, тяжело дыша, выпуская частые облака пара изо рта, я глянул на время в телефоне. Цифра была пугающей – девять вечера.
– Так вот, почему я так устал, – расплываясь в корявой усмешке, пробубнил себе под нос.
Прошло столько времени, мою машину, скорее всего, обнаружил кто-нибудь, кто ехал в объезд. Да, меня уже ищут – это очень обнадёживает. При этих мыслях я отпихнулся ладонью от дерева, чтобы снова двинуться в путь. К пальцам пристало что-то липкое. Глубокий порез на стволе, оставленный ключом, слепил меня своей молочной кожицей. Я вернулся туда, откуда пришёл.
Ужас, который сжал мои внутренности, вдруг сменился злостью. Она накатила, как гигантский снежный ком, давя под собой остальные чувства.
– Как тебя угораздило вляпаться в такую историю, болван!
– Болван, болван, болван, – лесное эхо подхватило мои слова, разнеся их по округе.
– Зараза! – рыкнул я.
– Болван! – ответило эхо.
Резким движением руки я посветил телефоном туда, откуда исходил звук. Передо мной была высокая сухая сосна. Я лихорадочно осматривал дерево, водя фонариком то туда, то сюда. На одной из нижних веток, свет выхватил из темноты фигурку.
Два блестящих чёрных глаза на круглом лице с огромными лоснящимися щёками, таращились на меня. Большой рот, хихикая, расплывался в улыбке, обнажая два ряда мелких острых зубов. Тело существа было покрыто то ли мхом, то ли травой. Реденькие волосинки на голове колыхались от дуновения ветра. Тощие руки и ноги напоминали засохшие коряги, а вот пузо, напротив, было огромным, как голова. Что за уродец – человеческого в нём мало, и на зверя не похож. Я что, уже лесных духов вижу? Совсем с катушек слетел.
– Хи-хи, Болван, – откинувшись назад и, положив ручки-коряжки на пузо, существо мерзко захихикало.
Я вскипел. Мало того, что от абсурдности происходящего, хотелось рвать волосы на голове, так ещё и этот гадкий Уродец надо мной потешается.
– Смешно тебе, чучело? – огрызнулся я.
Чучело, захлёбываясь и задыхаясь, залилось хохотом. Если бы, в тот момент, я показал ему средний палец – реакция была бы такой же.
Подхихикивая, существо вдруг обратилось ко мне своим скрипучим тоненьким голосом:
– Хорошо поиграли? Весело было?
Я вытаращился на него.
– Весело? – с недоумением повторил я за ним.
– Хи-хи-хи, славно-славно, – захлопал в ладоши Уродец, – весело было! Лесавки постарались, много-много шуршали! Болван так кричал, хи-хи-хи, – ехидно проговорило существо.
До меня начало доходить сказанное. Картинка складывалась воедино. После всего, что со мной случилось, я начал оправдывать своё сумасшествие. Дожили! Но, в данный момент, логичных доводов, объяснявших происходящее, у меня не было.
– Ах! Так там, у машины, твои друзья постарались? – указывая рукой куда-то в темноту, как можно дружелюбнее спросил я.
– Угу, угу, старались! – довольно закивал Уродец. Его голова при этом так раскачивалась, что готова была оторваться в любой момент.
Я не унимался:
– И туман, и плутания твоих рук дело?
– Рук дело, рук дело, моих, – повторяло оно.
Одной рукой я продолжал светить фонариком на существо, другую – опустил в карман пиджака. Нащупав там ключи от машины, со злостью сжал их.
– И как же мне теперь отсюда выбраться, не подскажешь? – не сводя улыбки с лица, процедил я сквозь зубы.
– Подскажешь, подскажешь, подскажешь, – повторял за мной Уродец.
Приподнявшись на ветке, он встал на свои тощие трясущиеся ножки. Раскачиваясь туда-сюда, как морда собаки-болванчика в машине, он вытянул руку, куда-то указывая корявыми пальцами.
– Значит, если я пойду туда, то выйду из леса?
Существо закивало и, широко раскрыв пасть, заливисто засмеялось, тряся огромной головой.
– Вот же, болван! – вырвалось у меня от осознания того, что он надо мной потешается.
– Болван, Болван, Болван, – гогоча, повторял тот.
Тут моё терпение лопнуло. Хоть мне и не хотелось верить в этот бред, но, неужели, это и есть виновник всех моих мучений? Либо я окончательно свихнулся.
Ключи, которые я так сильно сжимал в кулаке всё это время, резали мне руку. Размахнувшись, со всей ненавистью и силой, которая у меня осталась, я запустил их прямо в эту мерзкую смеющуюся рожу.
Снаряд достиг цели. Существо взвизгнуло от боли и брякнулось с дерева. Что-то, плача и всхлипывая, быстро прошмыгнуло мимо моих ног. Удаляющиеся завывания, вскоре затихли, погрузив меня в лесную тишину.
Из оцепенения, в котором я пребывал, меня вырвал звук телефона: бип, бип. Поднеся его к лицу, я понял, в чём дело. Мобильник настойчиво призывал меня выключить фонарик. От заряда осталось всего пять процентов. И, если так продолжится, то он сядет, в лучшем случае, минут через двадцать. Сегодняшний день неумолимо подходил к своему окончательному завершению. А я стоял и думал о том, что в своём
