обалдела! Это значит, у него все серьезно, и он решил познакомить меня со своими друзьями.
Кое-какие вещи я привезла с собой, и после того как он ушел в театр, часа четыре прихорашивалась.
Питер пришел за полчаса до назначенного времени. Он удивленно посмотрел на меня и совершенно не стесняясь, даже не раздумывая, сказал:
— Поди, смой с себя все это! И одень, пожалуйста, джинсы и футболку! Ты чего так нарядилась! У нас так только проститутки ходят!
С меня сразу все слетело, и это было первый раз, когда все очарование, все эта заграничная сказка спала!
Ну и что, что я русская! У них что, все русские — проститутки?
Мне казалось, что я ответила ему вполне спокойно:
— Значит, так! Твоя проститутка останется дома, когда насладишься своей интеллектуальной компанией, буду тебя ждать с раздвинутыми ногами! Денег не надо, в этот раз бесплатно!
Не знаю, откуда у меня появились эти слова, денег он не давал, да мне было и не нужно, я достаточно зарабатывала, и даже на карточке у меня кое-что было!
Я содрала с себя все, что долго одевала, и голая легла в постель.
Питер сначала удивленно посмотрел, потом посмотрел уже заинтересованно, потом подошел ближе и стал внимательно рассматривать, гладя рукой то одну, то другую часть тела…
В общем, на встречу, мы опоздали. Но, конечно, я пришла без макияжа, уже не до того было, и как он просил, в джинсах и футболке.
А дальше все было по-немецки.
Питер представил меня, компания поздоровалась со мной и больше не обращала на меня никакого внимания.
Потому что говорили между собой, естественно, по-немецки, ни у кого даже мысли не было сделать для меня перевод, и лишь несколько раз кто-то, чтобы задать мне вопрос, обратился ко мне на английском.
Так я ни при чем и ни при ком и просидела весь вечер. Вроде бы меня здесь и не было.
И еще. Когда расставались, официант подходил к каждой паре, если это была пара и к каждому отдельно, если кто был без пары и уточнял счет, и каждый отдельно расплачивался.
Дома я с возмущением об этом сказала Питеру.
— А что ты хотела? — спросил он, — чтобы немцы у себя дома, со своими немецкими друзьями говорили на чужом языке? Это ты, если тебе не в кайф, должна была выучить немецкий!
А по поводу расчета, в чем проблема? Мы взяли две кружки пива, а Томас, как ты видела, хлестал одну за другой! Почему я должен за него платить?! Это правило — здесь так принято.
— Может и принято. А у меня так не принято. Правда, пришло осознание, что я не у нас. И про проституток пришло осознание. Питер, как-то на улице в одном из районов города показал. Детально они ярко выделялись одеждой. Высокие сапоги, коротенькие юбки, почти ничего не скрывают под ними. Все, как у нас.
— А сколько стоит? — спросила я.
— Недорого, на наши деньги, где-то тысяч пять. Но это для нищих. Нормальный немец на улице проституток не подбирает. Есть вполне легальные заведения.
В общем, стало приходить понимание, что Германия для немцев, а Россия для русских.
И своей я здесь никогда не стану.
Наверное, это понимание стало приходить и к Питеру. Или конфетно-букетный период начал заканчиваться.
Питер все реже со мной гулял, все позже приходил. Стал чаще задумываться, больше молчал.
Прошел месяц с начала нашего романа. А согласно визе, я имела право проживания три месяца. Нужно было определяться. И как-то ночью, специально ночью, чтобы тела и душа наши были друг с другом как можно ближе, я задала вопрос:
— Питер, мне пора уезжать?
Ждала что угодно, но только не того, что он сказал:
Он ответил вполне равнодушно:
— Как хочешь. Я ведь тебе ничего не обещал.
Утром я собрала вещи и позвонила в аэропорт, узнать, есть ли билеты на вечерний рейс в Москву.
Мы посидели в его любимом кафе, он, нужно отдать ему должное, отпросился с работы и проводил меня на самолет.
Не знаю, как я это выдержала, но спокойно поцеловала его, и мы сказали друг другу что-то вроде обычного:
— Ну, пока!
— Звони!
И я улетела. В салоне я ушла в туалет, и ревела, зажав рот рукой, чтобы не было слышно.
В туалет стучали, плевала я на это.
Да обоссывайтесь вы хоть всем самолетом, не видите, у человека такое горе!
… Дома пришла в себя и решила: хватит с меня этих любовных романов, которые никуда не ведут! А жизнь-то идет! И мне уже не двадцать.
И нужно делать свою собственную жизнь, которая ни от кого бы не зависела!
И я занялась карьерой. А что? Разве это плохая дорога для женщины. Стала бизнес вумен, достаток у таких женщин всегда хороший, а мужики на них смотрят снизу вверх!
Возможности у меня были. Фирма, в которой я работала уже пять лет, была крупной, с филиалами во многих городах, и иностранными партнерами.
…. И вдруг что-то толкнуло меня. Я оглянулась назад — прошло черт знает сколько лет! И чем я жила?! Работой! Не особенно нужной человечеству, не очень интересной и мне. А кроме работы ничего в моей жизни за это время не было. Ни любви, ни страсти, ни секса, если не считать, что сама с собой!
Вообще ничего.
Добила меня маленькая задушевная встреча на одном из корпоративов.
Я как-то раньше ее особо не замечала, как женщину. Толстая, образованная, всегда в одной и той же одежде.
И вот, на этом вечере мы немного выпили, и она, подсев ко мне, и зная, что я ее преемница вдруг разоткровенничалась.
— Ты, Татьяна, — сказала она, — не повтори моей судьбы! Вот завтра никому из тех, кто меня все эти годы окружал, я уже буду никому не нужна. И что? А ничего! Ни семьи, ни жизни, бурно прожитой! Вообще не хрена! И уже ничего не будет!
И я представила — вот и я так проживу!
И остановилась. И подумала: а чего же я жду? Ведь все, что мне нужно, это чтобы рядом был родной, любимый мой человек!
Это не мужчина. Он не родной. Чужой. Пришедший из другой своей жизни.
А свой — это ребенок. Я и он — вот и вся моя семья. И от жизни я хочу не их работу, а моего ребенка!
И вот я стала думать.
Если кто-то думает, что заполучить ребенка, дело плевое! То хрен
