царапалась, играя в салки, то коленку разбивала. Самый ужасный сон про пальмовое масло приснился мне нашей первой ночью в Манарме. Мне виделась большая яма в земле, полная пальмового масла. Я стояла на дне ямы, и масло доходило мне до колен. Рядом с ямой был оловянный бак, в котором наша семья держала свежую озерную воду. Деревянные подпорки бака горели, вода в нем кипела, из сливного отверстия к безоблачному небу поднимались струи пара. Вот деревянные ножки закачались, и бак опрокинулся. Падая, он превратился в мою голову. Теперь я видела, что воды в баке нет — только пальмовое масло. Моя голова упала на землю, а тело полностью покрылось густым маслом.
Проснулась я с криками. Той ночью я спала на полу, расстелив циновку рядом с Адамсей. В доме было человек пятнадцать, в том числе хозяин хижины с семьей, Мари и Али, Адамсей, Мохамед и Ибрагим. Утро только-только начиналось: за окнами в дальнем конце комнаты забрезжил свет. Мои крики разбудили Али. От его сердитого взгляда меня бросило в дрожь. Я знала: он злится, что я поднимаю шум. Нас предупредили, что о приближении мятежников мы узнаем по выстрелам, а пока надо вести себя как можно тише. Я боялась, что Али поколотит меня за громкие крики. Дядя был крупным мужчиной. Когда мы, дети, его не слушались, он любил демонстрировать силу — хватал розги и нещадно нас сек.
Дядя так и буравил меня карими глазами, рядом с ним крепко спала Мари. Я решила, что вот сейчас меня высекут. Тут кто-то из спящих зашевелился.
— Постарайся не шуметь! — зашипел Али. — Иначе ты всех нас погубишь. — Еще один сердитый взгляд, и дядя опустил голову на циновку.
Я вздохнула и с облегчением вытерла пот со лба. В комнате уже становилось жарко. Скатав циновку, я одернула хлопковое платье, в котором спала, и вышла на улицу посмотреть, кто проснулся.
Про страшный сон я никому не рассказала, по крайней мере сразу. Оглядевшись, я пошла за незнакомой женщиной к реке, что протекала неподалеку.
На берегу я ополоснула лицо, смочила водой короткие косички, почистила зубы жевательной палочкой, которой служила простая веточка, и начала помогать незнакомке со стиркой. Я несла пластмассовый кувшин с водой обратно в деревню, когда ко мне подошел Али. «Ну вот, — подумала я. — Сейчас побьет». Вместо этого дядя сказал, что хочет отправить меня за едой в Магборо.
Я подумала, что ослышалась, и вежливо переспросила:
— Куда ты собираешься меня отправить?
— В Магборо вместе с Адамсей, Ибрагимом и Мохамедом. Принесете еду из погреба, — ответил Али.
Я замерла, потрясенная до глубины души; капли воды из кувшина стекали у меня по лицу и спине. «Кто отправляет детей в деревню, на которую вот-вот нападут мятежники?» — думала я.
— С вами пойдут сопровождающие, гнул свое Али. — Жители Манармы. Рядом с ними вы будете в безопасности.
В голове вертелись образы из сна, и я сделала такое, чего детям Сьерра-Леоне не позволено: посмотрела Али, взрослому человеку, в глаза. Не ограничившись этим, я совершила поступок, однозначно заслуживающий порки, — возразила ему.
— Нет! — воскликнула я с неожиданной для себя уверенностью. — Я не хочу идти! tag И попыталась соврать, что плохо себя чувствую.
— Ты же только что белье стирала, я видел тебя у реки. А сейчас ты несешь воду, — заметил Али. — Вовсе ты не больна, поэтому вместе с кузенами пойдешь в Магборо за едой.
— Никуда я сегодня не пойду! — уперлась я и, дрожа с головы до ног, рассказала Али про свой сон и бабушкино предсказание. — Сегодня что-то случится. Что-то ужасное. Если ты мне не веришь, я отправлюсь в Магборо, но мы можем больше не увидеться.
Я думала, Али накричит на меня, а он только усмехнулся.
— Просто иди, вот и все. Уверен, ничего плохого не случится.
Я вернулась в дом, где мы ночевали, и поставила кувшин на пол рядом с Мари. Когда тетя тоже сказала, что нужно идти в Магборо, я заплакала.
— Тревожиться не о чем, — успокаивала меня Мари. — Мятежники еще не подошли. Как знать, может, их вообще не существует. Делай, как сказал Али. Отправляйся в Магборо.
Я еще плакала, когда мы вышли из Манармы с Адамсей, Ибрагимом и Мохамедом. Думать я могла только о своем сне — о пальмовом масле, горящем баке для воды — и о бабушкиных словах: «Если приснилось пальмовое масло, жди кровопролития».
До Магборо мы так и не добрались. На пути лежала другая деревня, и, едва мы в нее вошли, раздались выстрелы. Женщина-сопровождающая сказала, что беспокоиться не о чем. Мол, стреляют наверняка местные солдаты — жители деревни, которые день и ночь караулят приближение повстанцев.
— Они просто в стрельбе упражняются, — пояснила женщина, однако я видела ее страх: карие глаза стали размером с блюдце, а голос упал до шепота.
Из Манармы в Магборо отправилось человек десять. Старшие решили, что стрельбу лучше переждать и только потом двигаться дальше. Я притихла, не сомневаясь, что грядет настоящий кошмар. Стараясь держаться поближе к Мохамеду, я наблюдала, как одна из крестьянок готовит фу-фу, блюдо из вареной кассавы. Женщина хотела нас угостить, но я от страха смогла проглотить лишь пару кусочков.
Когда выстрелы стихли, взрослые объявили, что хотят отправить нас с Адамсей обратно в Манарму.
— На всякий случай, — сказал незнакомый мне мужчина.
Ко мне подошел торговец, который ходил по деревням и продавал продукты лук, перец, рыбу и масло. Он попросил меня прихватить обратно в Манарму пальмовое масло. Я пристроила на голове желтый пластмассовый кувшин с маслом, и мы с Адамсей отправились в путь. Каждый шаг внушал мне ужас.
Добравшись до окраин Манармы, мы остановились под манговым деревом у футбольного поля. Сердца у нас бешено колотились. Вокруг никого не было, что показалось мне очень необычным, но я попыталась объяснить себе полную тишину комендантским часом. Когда жителям грозила опасность, глава деревни мог в любое время суток приказать всем сидеть по домам.
А потом мы увидели, как из одного из домов выходят они — голые по пояс солдаты в камуфляжных брюках, с лентами патронов вокруг мускулистых тел. Адамсей бросилась наутек, но откуда ни возьмись появился мужчина и схватил ее за талию. Повстанец притащил мою сестру обратно и швырнул на землю рядом со мной. На голове у него была красная бандана, через плечо висело несколько ружей.
Я замерла. «Ну вот, — подумалось мне. — Сегодня слухи о мятежниках подтвердились».
Солдат приказал мне снять с головы кувшин с маслом.
