боевых действиях на Балтийском театре, который заблокирует наш новый флот, не позволяя его перебросить на восток.
— А потом, в случае успеха, перебрасывать его будет некуда?
— Если не получится вопрос решить быстро — да. Но, повторюсь, они не заинтересованы в затягивании. Им важно завершить войну как можно скорее. Они готовы даже уступить юг Сахалина ради этого…
Глава 2
1931, май, 9. Москва
Михаил Васильевич пил чай.
С баранками.
Супруга сидела рядом и о чем-то щебетала. После той истории с вербовкой она очень активно пыталась «вляпаться» в новую историю. Но к ней кроме отдельных неудачливых соблазнителей теперь никто не подходил. Особенно после того, как с ней попытались восстановить связь британские агенты и люди Фраучи повязали и непосредственного исполнителя, и его кураторов. И вот теперь она сама искала в режиме «акулы» такого рода цели. Из-за чего регулярно вляпываясь во всякие забавные истории…
— Ты какой-то хмурый, — тихо произнесла Любовь Петровна, перескочив с темы.
— Предчувствие. Очень плохое предчувствие… — медленно произнес генсек и посмотрел на часы, мерно тикавшие на стене.
Был глубокий вечер.
Скоро должны были доставить вечернюю корреспонденцию. Самую важную. Включая заметки секретаря по итогам дня. И после чтения, если никаких форс-мажоров не наблюдалось, Михаил Васильевич планировал отбой. Прогулки он совершал по утрам, до завтрака. Так было легче проснуться и прийти в тонус. Поэтому вечера в обычные дни проходили достаточно спокойно.
Раздался звонок в дверь от которого генсек невольно вздрогнул. Встал. Подошел к коридору и, не выходя в него, открыл дверцу шкафа, где стоял кинескоп. Нажал на кнопку включения. Дождался прогрева. Пощелкал тумблером, переключаясь между камерами. И только после этого вышел в коридор перед дверью, который чисто технически был простреливаемым. Условно. Потому что входная дверь стояла металлическая в деревянной отделке и ни один из пистолетов или револьверов взять ее не мог. Но мало ли?
Подошел.
Заглянул в глазок перископического прибора, который через призмы смотрел с потолка на людей у двери. И убедившись, что там все тот же хорошо знакомый посыльный от секретаря в сопровождении бойца службы охраны, открыл дверь.
Не быстрая процедура.
Зато безопасная.
После серии покушений он старался быть бдительным и осторожным. Ездил исключительно на тяжелых бронированных лимузинах, построенных на базе грузовика, в составе кортежа. Или в небольших специальных поездах. Бронированных опять же.
Паранойя.
Да.
Она у него волей-неволей развивалась и крепла. Так как время от времени удавалось вскрыть подготовку к очередному покушению…
Принял пакет.
Пожелал хороший ночи.
Прошел в свой кабинет и начал читать.
Его окно выходило во двор, который находился под круглосуточной охраной. Да и стол располагался так, чтобы с улицы генсек не просматривался. Можно было, конечно, что-то закинуть снаружи. Но с охраняемой территории это представлялось малореальным. А если уж кто-то что-то и кинет, то применялись дополнительные меры начиная с толстого бронированного стекла в тройном пакете, из-за которого подоконника по сути и не оставалось…
Бензовоз ехал своей дорогой по улице Герцена, также известной как Большая Никитская. Но тут раз — и свернул на улицу Грановского, резко завернув руль и пробив шлагбаум.
Ему навстречу выбежало несколько сотрудников охраны. Начали что-то кричать. Но водитель вместо того, чтобы попытаться остановить автомобиль — упал на пассажирское сиденье.
Они открыли огонь из пистолетов.
Но безрезультатно.
Кабина грузовика оказалась забронирована. А стрелять в цистерну они не решились. Вдруг взорвется?
Мгновение.
Гулко ударил по узкой улочке громкий, сочный выстрел. Это с чердака дежуривший егерь отработал из 20-мм самозарядной тяжелой винтовки, не просто пробивший покрышку, но и изрядно разворотив колесный диск.
Грузовик отреагировал мгновенно.
Он мотнул мордой и почти сразу уперся в угол здания. Где и заглох.
— Твою мать! — рявкнул подбегающий сотрудник охраны. — Ты что творишь?!
Водитель выглянул, показавшись ненадолго на виду.
Лихорадочно огляделся.
Его лицо перекосила ярость.
Он что-то нажал, открывая рот для крика… но… не успел…
Грянул взрыв!
ВЗРЫВ!
Михаил Васильевич стряхнул пыль, которая насыпалась с потолка на листок. И продолжил читать.
Секунд пять.
На улице послышался топот. Крики.
Он спокойно достал пистолет. Проверил, что магазин полон. Взвел его, дослав патрон в патронник, и поставил на предохранитель.
Чуть помедлив достал еще несколько полных магазинов. Пару рассовал по карманам. Один оставил на столе — рядом с пистолетом.
Детей, к счастью, не было.
Они отдыхали с бабушкой на подмосковной даче. Ведь на дворе была майская суббота. И к счастью, праздновать 9-ое в привычном для Фрунзе ключе не требовалось. Ведь страшной и ужасной Великой Отечественной войны еще не случилось. Поэтому, после первомайских праздников, дети выезжали на выходные загород. Чтобы дышать более свежим воздухом и больше проводить времени на природе.
Сам же нарком себе этого позволить не мог.
Как и его супруга, ставшая куда ближе к нему после той дурацкой истории с мнимой вербовкой. Став не просто удобной женщиной для организации семейного уюта, а своего рода сподвижницей. Соратницей.
Строго говоря она и раньше вмешивалась осторожно.
Сейчас же Михаил Васильевич взял этот шаловливый экспромт под свой контроль и частенько поручал Любови Петровны различные задания. По линии взаимодействия с разного рода творческой интеллигенцией. Но не только. Совсем не только. Но именно по художественной специфике она старалась словно на полноценной работе, держа своего рода салон. В старых традициях имперской России…
— Что случилось? — спросила она, входя в кабинет.
— Произошел взрыв.
— А это зачем? — кивнула она на пистолет.
Фрунзе не ответил.
Их отвлек звонок в дверь.
Секунда.
И Любовь Петровна прошмыгнула к пульту наблюдения, к кинескопу, который супруг не выключил. Там стояло трое бойцов охраны. Оружия в руках не держали.
Раздался звонок телефона.
— Слушаю. — максимально равнодушным голосом произнес Фрунзе.
— Михаил Васильевич. Говорит Иванов. Была попытка прорыва к зданию.
— А что за взрыв?
— Когда грузовик заблокировали, он инициировал взрыватель вручную. Вероятно, покушение. Я послал к вам своих людей. Полагаю, нужно как можно скорее вам уехать. В кремль. Мало ли что они еще задумали?
— Нет.
— Что? Но почему?
— Отправьте пустой кортеж в кремль.
— Вы думаете?..
— Я бы сделал так.
— Понял. Исполняю. — произнес начальник смены и положил трубку.
Секунд через пятнадцать в дверь перестали звонить. И бойцы охраны удалились. Им передали приказ по мини-радиостанции…
Где-то через минуту три бронированных лимузина мягко урча моторами выехали из сквера и направились на Воздвиженку, чтобы оттуда перебраться на Моховую и далее в кремль.
Михаил Васильевич как услышал звук
