меньше? Салон не выглядел набитым до отказа, парень замечал тут и там пустые кресла. Считать времени не было. Старик сказал, что жизнь человека стоит год. Если он напишет, то… что дальше? Для него все закончится здесь? Люди полетят в Москву, а он заплатит?
«И сколько лет?»
А если он должен был прожить до семидесяти, как тогда? Он спасет примерно пятьдесят человек? А остальные?
Макс задрожал, будто получил удар шокером промеж ребер. Осознание пришло. Он понял, что не должен был прожить до семидесяти. Парень видел СВОЮ смерть.
Свою.
Не смерть Даши глазами заскучавшего в автобусе Димы.
Макс смотрел на происходящее лично.
«И что теперь?!»
Ну… напишет он в блокноте… а хватит ли тех пяти, или чуть больше, минут, чтобы заплатить за жизнь целого самолета?
«Старик спас меня. Подарил жизнь, а я прожил день… он заплатил годом за день?! Ведь не мог же!»
Легче не стало, парень затрясся еще сильнее. Со стороны он выглядел, как приговоренный к казни на электрическом стуле. Секунды утекали сквозь пальцы, и Макс принялся убеждать себя в правильности идей.
«Старик что-то видел. Как он сказал? «Можешь спасти?» Или нет?! Не «спасешь», только «можешь». Может ли оказаться так, что другая жизнь началась, когда я избежал грузовика? И все. Финиш?»
Макс смотрел в одну точку прямо перед собой, как снайпер, боящийся упустить неуловимую цель.
«Но ты СЕЛ в самолет, – предательски бубнил внутренний голос. – СЕЛ, и тем самым сократил хоть восемьдесят, хоть сто лет, что подарил старик! Снизил их до часа!»
– Я мог отказаться лететь, потерял бы работу, но сохранил жизнь! Мог попасть в пробку, опоздать на рейс! Да, в конце концов, поскользнуться, сломать ногу и уехать в больницу, а не аэропорт! – шептал Макс себе под нос.
«Мог. И пожил бы всласть. Но сейчас ты здесь. И уже променял годы жизни на смерть в самолете», – страх не желал уходить, будто проверял жертву на прочность.
Макс уперся лбом в иллюминатор. Небо пока еще пустовало.
«А что я видел?»
Да, Даша умерла в первом сне. Четко и ясно. А умер ли он? Нет, проснулся до момента столкновения. Что это могло означать? Вдруг ему суждено очнуться среди обломков самолета, израненным и отчаянно цепляющимся за жизнь?
«Ну рискни. Проверь теорию на практике».
Макс не мог этого сделать.
«Как тогда? Сидеть и ждать смерти, пока в руках лежит чертов блокнот?»
К тому же, надеяться на спасение в такой ситуации… он не верил в успех. Такие выжившие бывают только в кино.
«Закрой глаза и жди, можешь даже не смотреть в иллюминатор. Повезет – очнешься на земле».
– А не повезет, и погибнет каждый в салоне? – прошептал Макс.
Честно говоря, ему было плевать на жизни каждого пассажира…
Кроме детей.
Макс пустым взглядом уставился на них, только что бегавших мимо, и понял, что в этот раз не имеет права выбирать. При данном сценарии он умрет в любом случае. Счастливый финал? Когда в иллюминаторе другой самолет мчался точно на него? Глупость! Скорее, блокнот показал события не до последней секунды.
Тогда что? Писать? Выживут ли все на борту? Жертва окажется достаточной? Макс вновь подумал, что должен был умереть еще вчера днем, так что конкретно изменилось?
Только то, что вчера он и понятия не имел о том, что стоял одной ногой в могиле. А сейчас…
Он ожидал, что нахлынет некий порыв благородства, который заставит пожертвовать жизнью ради спасения остальных, но тот все не приходил. Макс был обычным парнем, не трусом, но и не героем в сверкающих доспехах. Что делать таким людям, оказавшись на распутье? Умереть со всеми или за всех?
За незнакомых людей, которых он видел первый и последний раз?
Или вместе с детьми?
– В такой ситуации нужно быть законченным ублюдком, чтобы убеждать себя в правильности выбора. Ты УЖЕ труп и не о чем тут думать! – вслух сказал парень, настраиваясь на неизбежное.
«Будь, что будет! И пусть решает проклятый блокнот!» – твердо подумал Макс и достал из сумки шариковую ручку для сбора подписей.
Если он прав, и променял свою жизнь на полет этим рейсом, то времени оставалось куда меньше. Никак не год. Даже не месяц, неделя, день и час. Счет шел на последние минуты.
И раз придется рисковать, то не нужно спасать всех – лишь одного единственного человека. Но если он ошибся, и старик подарил не день, а больше, то и сам Макс отдаст лишь год и…
В это он никак не мог поверить.
– Тогда сделай исключение, – обратился парень к блокноту, чувствуя себя донельзя глупо. – Если у меня в запасе минуты, прими их, как год!
Подлая мысль о том, что он мог жить себе и жить, если бы нашел другую работу, ярко-красным сигналом замерцала перед глазами.
– Подпишите здесь, здесь, и здесь! – прорычал Макс и залепил себе пощечину. – Подзаработал, дурак! Лучше бы грузил вагоны!
Он открыл блокнот и поставил ручку острием на пожелтевшую бумагу.
Парень так ничего и не узнал.
Как блокнот попал к старику? Откуда вообще взялся? Что за мистическая сила позволяла менять свою жизнь на чужие?
В глазах подло стояли слезы. Страх, который испытывал Макс в момент смерти старика или в ожидании гибели Даши и в подметки не годился тому, что охватил парня сейчас. Он рыдал, как десятилетний пацан, но упрямо продолжал выводить букву за буквой. Из головы не шли дети. Сколько еще таких может быть сегодня на борту?
Перед тем, как поставить точку, Макс злорадно подумал о том, что его рюкзак, скорее всего, так и потеряется в аэропорту. Если его вообще не умыкнут в суматохе.
Дочка начальника не получит свою ученую степень.
Хотя… кому от этого станет легче?
– Какая чушь! – громко сказал Макс, заставив добрую треть салона оглянуться, и, точно копье, опустил ручку на старую бумагу.
Самолет резко пошел на снижение, несколько пассажиров испуганно закричали, а парень закрыл блокнот, свернул в трубку и, привстав, убрал его в задний карман джинсов.
Сколько времени оставалось до столкновения самолетов? Несколько минут – во сне он успевал прогуляться до туалета и постоять в проходе.
Слезы катились по лицу, Макс закрыл глаза, откинул голову и положил руки на колени. Смерть не наступала. Может, блокнот послушался? Выполнил просьбу?
– А может, это проверка? – прошептал парень. – Или вообще одна большая галлюци…
Боль, пронзившая сердце на этот раз, не шла ни в какое сравнение со вчерашней. Макса скрутило в узел, он
