— Минна права, — сказал он. — В моем доме не выбрасывают гостя, попавшего в беду. Бонем, если хотите помочь, найдите доктора Салливана.
— Конечно, — пробормотал Бонем.
— Он в Маленьком Гонконге, — сказал сын доктора Салливана. — Вызвали принимать роды у миссис Харлок.
— Так пошлите за ним боя. А кто-нибудь пусть начнет играть. — Коллинз отвернулся, покончив с делом Монро. Пока есть спиртное и можно играть в карты, он отложит эти заботы.
Когда слуги собрались у неподвижного тела Монро, Джейн взяла Минну за локоть.
— Мистеру Бонему это не понравится, — пробормотала она. — Ты уверена, что хочешь рискнуть и бросить ему вызов?
Минна кивнула.
Это не риск, просто выбора нет.
Глава 2
Лишь слабый свет пробивался из-под двери комнаты её матери, но стучать Минна не стала. Бесшумно повернув ручку двери, она увидела Харриет Коллинз. Она сидела, поджав под себя ноги, на диване под окном и смотрела в ночное небо. Ее светлые волосы рассыпались по плечам, видна была изящная линия шеи и нежного подбородка. Она выглядела совсем юной в своей ночной рубашке. И очень напоминала отражение в зеркале, которое Минна видит каждое утро.
Она скрестила пальцы. Никогда. Она никогда не будет выглядеть такой разбитой, и все это ради того, чтобы доставить удовольствие мужчине. Такая любовь ей не нужна.
Слабый звук, должно быть, выдал ее появление, потому что мать спросила:
— Гости разошлись?
Вопрос заставил Минну задуматься. Еще не наступила полночь. Она посмотрела на каминную полку и заметила пустое место там, где всегда стояли часы. Оглядевшись, она увидела, что они валяются вниз циферблатом возле шкафа, вокруг осколки стекла.
Минна снова взглянула на мать:
— Нет, еще нет.
Минна закрыла за собой дверь. Замок был хорошо смазан и закрылся беззвучно. Все в этом доме было ухоженное, дорогое и замысловатое, чтобы продемонстрировать состояние Коллинза. В этом смысле они с мамой ничем не отличались от шелкового мягкого ковра под ее ногами.
— Еще через несколько часов.
— Что? — обернулась мать. Глаза у нее покраснели от слез. — Так что ты тут делаешь? Возвращайся к гостям. Во время моего отсутствия ты играешь роль хозяйки. И, Господи, твои волосы! Пожалуйста, пусть Джейн тебя причешет!
Удивленная, Минна потрогала свою прическу. Шпилька, украшенная драгоценными камнями, упала ей в руку. Она бросила ее на ковер — награда тому, кто разбросал стекло.
— Нет, я ухожу на всю ночь. Мистер Монро заболел, и мистер Коллинз попросил меня позаботиться о нем.
Мать нахмурилась. Ясно, она не одобряет приказания, но ни за что не отважится нарушить его.
— Ну хорошо. — Мать принялась играть медальоном, висевшим у нее на шее. Голос у нее был слабый от плача, она смирилась. — А что с ним? За доктором послали?
— Да, но он придет не сразу. Похоже, ребенок миссис Харлок не спешит появиться на свет. — Мать плотнее укуталась в накидку, готовясь встать, и Минна поспешно добавила: — Сейчас с ним Джейн — тебе не нужно туда идти.
Мать слаба здоровьем. Если Монро действительно заразен, то не стоит подвергать ее опасности.
Мать снова села, судя по выражению лица, она явно испытала облегчение.
— Хорошо. Мне не хотелось бы рисковать, общаясь с бездомным гостем. — Она поколебалась, потом протянула руку. — Расскажи мне об этом в нескольких словах.
Минна села на подушку и улыбнулась матери:
— Я разговаривала с мистером Монро.
— Нет, начни сначала. Ты была самой красивой на балу?
Минна закатила глаза:
— Ты всегда задаешь этот вопрос?
— Мне хочется начать с хороших новостей, дорогая.
— Ладно… — Минна обдумала ответ, потому что, с точки зрения мамы, дело не только во внешности. Ее наряд был самым дорогим. Жемчуг у нее на шее стоил пяти ожерелий мисс Морган. Джентльмены не давали ей пропустить ни одного танца. — Полагаю, что так.
Мать кивнула:
— Значит, мисс Киннерсли не было?
Минна не могла скрыть своего удивления. Киннерсли недавно перевели из Рангуна, где их дочь была первой красавицей.
— Почему ты об этом спрашиваешь? Ты же не считаешь ее более хорошенькой, чем я? — Минна наклонилась вперед, с шутливой озабоченностью вглядываясь в лицо матери. Морщинки в углах глаз матери за последнее время стали резче. Ей не помогут никакие кремы и притирания, пока Коллинз регулярно доводит ее до слез. — Такая молодая, а уже нуждаешься в очках!
Мать засмеялась:
— Не глупи.
— Ничего не могу поделать. Я очень глупая девочка.
— Она сегодня здесь?
— Да, она здесь.
— Какой на ней туалет? С кем танцевала?
Минна пожала плечами:
— Разве это важно? Мы с ней конкурентки?
— Это всегда конкуренция. — Мать взяла Минну за подбородок и повернула лицом к себе. — У женщины есть только три вещи, которые она может продать. Красота, происхождение и везение.
— Состояние, да, я знаю. — Минна освободилась из рук матери. Ее взгляд упал на разбитые часы. Стекло сверкало в слабом свете лампы, красивое, как бриллиант. Неудивительно, что люди часто принимают подделки за истинные ценности. — Ты мне это говорила уже тысячу раз.
— Хорошо. — Мать пожала плечами. — В третьей части ты вне конкуренции, не забывай об этом. Это все, что я хотела сказать.
Если бы ей давали пенни всякий раз, как мама напоминала ей об этом, она стала бы уже такой состоятельной, что могла бы поступать как ей нравится, а не выставлять себя как приз на аукционе.
— Жаль, что мистер Бонем так не считает. Мать вздохнула:
— Знаю, он тебе никогда не нравился, но он очень милый и увлечен тобой.
"Не мной, а моим лицом и фигурой", — хотела сказать Минна, но промолчала. Мать не потерпит возражений. Она считает американских девушек весьма продвинутыми. Юная леди не действует так, как считает нужным. Она не могла бы понять, какие права предоставило нью-йоркское общество своим дочерям. В Англии девушка не общается с джентльменом наедине. Кажется, в Англии матери принимают все решения, а решения, которые они принимают, направлены на то, чтобы лишить жизнь всякой радости. "Если бы я выросла в Англии, то пила бы лимонад, а не шампанское. Англия — это скука, и девушки там, должно быть, тоскливые, как воскресная проповедь".
Короткая пауза позволили матери вспомнить о своих неприятностях. Она поджала губы и порылась в подоле в поисках носового платка.
— Он бросил в тебя часами? — тихо спросила Минна.
Мать прижала платок к глазам и вздохнула:
