Ознакомительная версия. Доступно 7 страниц из 31
с рынка, встретил стаю голубей и щедрой рукой угостил их. Сизые простодушные голуби преследовали его за это несколько улиц, папе даже пришлось бежать от навязчивых птиц и прятаться от них во дворах.
И мне видится в этой истории ещё такой драйв молодости, такой задор, что меня отпускает: старость к нам в дом ещё не спешит.
МАРИНА ВАСИЛЬЕВНА
Детство ушло. И уходит всё дальше и дальше. Самое раннее, затем предшкольное, школьное — каждый период пропадает один за другим, и кто-то подчищает следы их маленьких ног.
Книжный магазин в моём доме по улице Волкова давно закрылся. Крупные книжные сети растоптали его, отобрав кусок хлеба, замели дорогу к нему пылью электронных книг.
Этот магазин долго стоял зарешёченный. Крупные рисунки на его стеклах — гномы в очках и колпаках не по размеру — долго выглядывали из-за переплетений решёток, косились на амбарный замок.
А теперь вместо книжного — «Магнит косметик».
— Какую, говоришь, тебе книжку? Помой сначала голову, выродок. Купи лучше девушке гель для душа, за книгу тебе никогда не дадут. И не гляди из-под капюшона, здесь нет больше ничего.
— Я вижу, что нет.
А я даже чувствую.
Судьба забросила меня в один коллектив к моей первой учительнице. Двадцать пять лет назад (мать его) она поздравила меня с первым днём школы. А теперь я принимала у неё отчёты, выпрашивала планы и ловила на переменах, чтобы отработать свою зарплату.
Она была всё также красива. Как может быть красива женщина, которая изо всех сил выдаёт свой максимум: серьги, стрижка, фигура, грим. Она была всё также ухожена и красива, она лишь высохла и более ничего.
Дряблое яблоко становится слаще, Марина Васильевна.
Вы помните меня?
Она делала вид, что не помнит. Она ни разу не заговорила со мной о прошлом и всячески меня избегала. Её выдавало лишь называние меня по имени, наше общее прошлое вечно отнимало у моего имени отчество.
Я была напоминанием о её молодости. Молодости, которая теперь навсегда зарешёчена.
Амбарный замок, электронная пыль и страх.
Марина Васильевна, мне тоже страшно. У меня отобрали книжный. Мне пару лет назад было тридцать. В моей жизни ничего не меняется и постоянно меняется всё.
Вы преподаёте смирение с возрастом?
Марина Васильевна? Марина Васильевна?!
Помыть голову и жить дальше?
ПОЛНОСТЬЮ ОБНОВИТЬСЯ
Наша жизнь — слишком сложная штука, чтобы не заметить момент, в который она становится чуточку легче.
Вчера, около восемнадцати часов, одна гирька слетела с чаши весов. Апгрейднулся сайт Радио России. Это теперь не бездонное синее полотно, а свежий влекущий белый лист с лазурными иконками «play». Воздух и свежесть вместо гнетущей пучины.
Но радость моя на смене цвета не заканчивается. Вернее, начинается не с неё.
Ежесубботно на Радио России выходит выпуск моей любимой передачи. До вчерашнего дня прослушивание её выпусков с моего телефона было настоящим испытанием: запись зависала каждые четыре-шесть минут, вкладку приходилось перезапускать, снова прогружать, перематывать и включать заново. Слова задваивались, посыл выпуска обнулялся, созданная атмосфера лопалась как мыльный пузырь. Тринадцать минут растягивались до получаса, и одного выпуска мне хватало на время всего пути до работы.
«…Человек за семь лет полностью, говорят, обновляется…»
Сброс. Перезагрузка. Запуск. Перемотка. Четыре минуты передачи.
«…обновляется: обновились волосы, наросла другая кожа, лёгкие уже другие, сердце стучит новое, совершенно другой набор клеток…»
Сброс. Перезагрузка. Запуск. Перемотка. Шесть минут выпуска.
«…клеток. Человек, который целовал нас семь лет назад, если сподобится — после разлуки поцелует через семь лет совсем другого человека…»
Бесит, правда? Чтобы не поддаваться эмоциям, запираешься в себе, напрягаешься, концентрируешься. «Я дослушаю тебя, я тебя дослушаю. Мир, подожди!»
Стою на остановке, и ко мне подходит женщина:
— Какой автобус? — кивает на белую громадину. Автобус идёт не к людям, автобус идёт к остановке, — всё по Буричу. Но люди всё-таки идут к людям.
Узнав номер автобуса, женщина просит помочь ей спуститься с бордюра, я даю опереться на руку. И в момент, когда она отпускает меня и говорит «спасибо», я ощущаю долгое сжатие её ладони на своём плече. Это такой интересный жест — долгое сжатие в благодарность, понятный всем невербальный язык.
Касание порождает цепь касаний. Мою скорлупу приоткрыли, и вот я уже чуть дольше и бережнее перекладываю из своей ладони в ладонь кондуктора три монеты по десять рублей. Даю без сдачи, они любят без сдачи.
Ведь теперь — воздух и свежесть вместо гнетущей пучины.
И — та-дам — полный выпуск без пауз! Такой маленький повод для радости.
Человек за семь лет полностью, говорят, обновляется. Иногда он полностью обновляется мгновенно.
АРБУЗ И ГОЛУБЬ В РАЗВОДЕ
Мои родители развелись недавно, лет пять назад (для меня — недавно). До развода или после, не знаю, мой отец срезал с одной семейной фотографии изображение мамы. На днях я нашла это старое фото, ставшее у́же на треть.
Фотография сделана в одном из омских ателье. Пастельного цвета фон, в углу карточки — золотыми цифрами год съёмки. Нас на ней было ещё только трое: мне меньше девяти, а мой брат ещё парил то ли в небесах, то ли в планах. Я гордой птичкой висела в центре кадра: плечи отведены назад, спина прямая, родители держат с двух сторон — чтобы не улетела. Папа слева, мама справа.
Память не подсказывает мне, что надето на папе, а вот мамино изображение помню чётко: бирюзовое платье, светлые короткие волосы уложены, в ушах крупные клипсы с бирюзой, бижутерия под серебро. И от этого бирюзового изобилия мамины глаза казались голубыми.
Чудеснее всего вот что: то ли на фото был брак, то ли у фотографа что-то произошло со вспышкой, но мамины глаза получили блик, который дарил им неестественный, но невероятный блеск. Неестественный, потому что брак был заметен сразу, но убрать дефект никто бы не согласился, смотрелось удивительно.
Брак позволил запомнить изображение. Как оказалось, не зря.
В две тысячи тринадцатом году я записала:
«Мама разбудила меня тихим шёпотом:
— Где у нас фотоаппарат, не помнишь?
Выбираюсь из-под подушки, спрашиваю, зачем он ей. Она суетится возле стола, перебирает тетради на полке.
— Сфотографировать небо, — отвечает. — Там такая красота! Выйди на балкон, сфотографируй.
В стеклянном куполе балкона холодно, пахнет сухим укропом. Стёкла запотевшие. Открываю створку и вижу за тополями яркий розовый свет. Тонкие перья облаков пестрят голубым, фиолетовым и серым. А ещё дальше, за ж/д путями, начинает подниматься золото…
Сегодня было хорошее утро. Давно такого
Ознакомительная версия. Доступно 7 страниц из 31
