Книга Язык дирижирования - Олег Илиодорович Поляков

делать и почему именно так, а не иначе. Эти вопросы Тосканини решал интуитивно, благодаря своей огромной одаренности. Однако интуитивный опыт, каким бы он ни был богатым, не может стать опытом других людей; поэтому дирижерский опыт Тосканини перестал существовать вместе с ним. Тосканини унес с собой секрет своего искусства.

Герман Шерхен, современник Тосканини, заметно проигрывал ему в дирижерской одаренности; известность Шерхена-дирижера не идет в сравнение с легендарной славой Тосканини. И все же в одном отношении Шерхен оказался впереди: учебник, который он оставил после себя, сохраняет его опыт. Это была едва ли не первая специальная работа, излагающая элементарные основы дирижирования. Тем самым был заложен краеугольный камень новой науки — теории дирижирования. «Шерхен привнес поистине научное содержание в принципы дирижирования,— говорит о нем его ученик И. Маркевич,— ибо они применимы к любому стилю» (32, 87).

Книга Шерхена послужила толчком к дальнейшему развитию теории дирижирования в работах исследователей многих стран.

В советской музыковедческой литературе теория дирижирования представляет собой самостоятельную область исследований. Дирижирование изучается в ракурсах настолько различных, что трудно говорить о совпадении или различии взглядов авторов, рассматривающих, например, процесс работы над партитурой, репетиционную методику или концертное поведение дирижера. Все же во многих случаях можно найти соображения, относящиеся к проблеме дирижерских знаков. Наиболее последовательно они изложены в описаниях техники дирижирования, которые и рассмотрены ниже. Подробный анализ их мог бы составить тему специального исследования. В задачу данной работы входило выяснение только двух вопросов: имеются ли в описаниях техники дирижирования определения ее как особого языка или знаковой системы, и если это так, то можно ли считать существующие описания знаковой системы дирижирования исчерпывающими.

К. Птица. В предисловии редактора к русскому изданию книги Ф. Вейнгартнера «О дирижировании» Н. Малько писал: «Дирижерский вопрос находится... в особом положении: можно без большого преувеличения сказать, что он не существует вовсе» (16, 5).

Спустя 20 лет подобное состояние отметил К. Птица: «...большинство книг, написанных о дирижировании, представляют собой в одном случае сочинения по философии искусства с косвенным и слишком общим отношением к практическим вопросам дирижирования, в другом — малоценные и малоинтересные брошюры или статьи, часто принадлежащие, правда, перу крупных исполнителей, но не разрешающие проблему дирижерского образования» (42, 4). Отсутствие специальных исследований дирижирования позволило К. Птице сделать вывод, что «...литературной основы к излагаемой теме... не существует» (42,5).

За годы, прошедшие со времени издания «Очерков по технике дирижирования хором» К. Птицы, положение существенно изменилось. Разрабатывая принципы, заложенные пионерами теории дирижирования, исследователи систематизировали приемы, «общие у большинства дирижеров» (42, 8), объясняли способность к управлению, которая «ощущается даже сквозь мешающее искажение технических действий дирижерского аппарата» (42, 9), требовали, чтобы темперамент дирижера никогда не подавлял «интеллектуальный контроль исполнения, который должен быть непрерывен» (42, 30).

Несмотря на то, что в работе К. Птицы техника дирижирования не называется языком, характер изложения материала в ней во многом подготовил почву для семиотического понимания дирижирования.

Н. Малько. Первым, кто определил технику дирижирования как язык, был Н. Малько: «Техника дирижирования — это тот язык, на котором дирижер обращается к хору и оркестру. Дирижер должен владеть им, оркестр и хор должны его понимать» (29, 86). Проведенный Малько анализ дирижерских действий способствовал дальнейшему развитию семиотического понимания дирижирования.

Наиболее содержательными дирижерскими действиями Н. Малько считает движения рук: «Дирижер должен, в идеале, передавать в своих жестах все, указанное композитором» (29, 217). Главенствующее положение в системе мануальной техники Н. Малько отводит предупреждающим движениям (ауфтактам): «...именно в ауфтакте складывается прежде всего способность дирижера влиять на оркестр и хор, умение передать свое намерение» (29, 110). В описании дирижерских действий Н. Малько стремился (и завещал своим продолжателям) добиваться максимальной определенности: «...в каждом отдельном случае не должно быть ни «приблизительно», ни «около», а совершенно точное сознание дирижера, что надо делать и почему именно то, а не другое» (29, 117).

Н. Колесса. Приоритет движений в дирижировании подчеркивает также Н. Колесса: «Все, чего дирижер хочет достичь, он должен уметь делать только с помощью соответствующих движений» (26, 21). Движения тактирования Н. Колесса считает органической частью дирижирования, а не чем-то отдельным и подчиненным ему: «Можно смело утверждать, что понятия тактирования и дирижирования, отдельно взятые, существуют только в теории, а на практике они неразделимы» (26, 189). Хотя Н. Колесса и говорит, что «какие-то общие правила тактирования... очень трудно выделить» (26, 173), в его книге содержится немало положений, которые можно назвать именно общими правилами.

М. Канерштейн определил технику дирижирования как весь «...комплекс средств и приемов, при помощи которых дирижер воздействует на исполнительский коллектив...» (25, 10). Важнейшим вопросом этого комплекса М. Канерштейн, как и большинство других авторов, считает «...вопрос культуры дирижерского жеста, вопрос воспитания... самых разнообразных технических навыков, нахождение приемов, способствующих выразительности дирижирования» (25, 116).

Выразительность дирижирования М. Канерштейн понимает как свойство, позволяющее передавать исполнителям и слушателям музыкальные представления дирижера: «Наиболее целесообразны всегда те движения, которые способствуют выражению характера музыкального образа...» (25, 116). Проводя грань между музыкальной и эмоциональной выразительностью, М. Канерштейн предостерегает дирижеров от «слишком горячего проявления эмоций, отвлекающих от содержания произведения» (25, 117).

В книге М. Канерштейпа подняты многие проблемы дирижирования, и если не все они решены окончательно, это подтверждает, что «...вопросы теории пока еще разрабатываются недостаточно активно...», тогда как «...установление общих основ теории дирижерского искусства требует самого пристального внимания со стороны всех дирижеров...» (25,4).

С. Казачков. «О дирижерском языке жестов» (24,7)— так назвал вступительную главу своей книги С. Казачков. В противовес мнению о принципиальных различиях жестовой техники хорового и оркестрового дирижирования, он утверждает, что природа процессов, лежащих в основе дирижерского искусства, одинакова: «Основные закономерности управления коллективным исполнением одни и те же в хоре и в оркестре» (24, 20). В обоих случаях «...движения дирижера имеют только одну цель — вызвать к жизни определенное исполнение произведения» (24, 18). Поскольку достижение этой цели связано со способностью «делать слышимое видимым и видимое слышимым» (24, 8), то основные требования к дирижеру как организатору музыкального исполнения С. Казачков формулирует так: «Ни одного движения без слухового представления, ни одного слухового представления без точного мышечного ощущения...» (24, 44). Уметь выполнить эти требования — значит владеть языком дирижерских движений.

И. Мусин. Анализу языка дирижерских движений посвящена фундаментальная монография И. Мусина «Техника дирижирования». «...Руководство исполнением,— пишет автор,— осуществляется исключительно с помощью мануальной техники» (35, 5). «Жест дирижера заменил ему речь, превратившись в своеобразный «язык», с помощью которого дирижер «говорит» с оркестром и слушателями о содержании музыки» (35, 351).