это не разумно — понять, какая ты, какая твоя личная история, прежде чем привязывать себя навсегда к другим людям и становиться чем-то вместе?
* * *
Один человек + один человек = идеально. Без растворения, с уважением к границам. Плечом к плечу, сплотившись в единое, более сильное и веселящееся целое. Без обслуживания друг друга, но со взаимовыручкой.
Может, я ищу товарищество больше, чем любовь?
* * *
Не знаю, почему я решила запомнить этот момент. Ночь. Кожу под глазами стягивало, потому что я только что плакала и торопливо подбирала слезы, продвигаясь сквозь заснеженные улицы Петербурга. Думала о самом любимом в своей жизни человеке. Он умер десять лет назад. И, скорее всего, если бы был жив, сегодня мы бы оказались по разные стороны баррикад, с противоположными жизненными позициями. Эта мысль разбила мне сердце, я вспоминала мелкие слова, отдельные знаки, подтверждавшие мою теорию. Я оплакивала его, оплакивала свою любовь, и то, что мы друг друга так и не узнали как взрослые люди — десять лет назад я была слишком юна.
Я пыталась на ходу смеяться над собой — ну над чем я плачу? Разве это имеет теперь хоть какое-то значение? Он умер, я живу, и могу выдумать себе любое его поведение.
Я любила его. И люблю. И очень скучаю.
А потом, на повороте Рыбацкой улицы, где и так узкие тротуары, и дивный изгиб дороги, я совсем заскользила по наледи между сугробами. Фонари над головой подсвечивали снег желтым; тот заполнял пространство, делал воздух осязаемо-объемным, а затем рядом промчалась машина, из нее звучала очень грустная инструментальная мелодия. Понижающийся музыкальный ход, та-да-да-да-да. Лысоватый затылок медлящего передо мной пешехода, — и вдруг при отзвуках уносящейся музыки я ударом ощутила, как нахожусь здесь, сейчас, в этот моменте.
И сразу поняла, что почему-то это запомню.
* * *
Не умею курить, сигареты никогда меня не брали. Я обожаю, как это выглядит эстетически. Но сколько же «но».
Впервые я пробовала начать курить в четырнадцать лет в лагере. В четырнадцать лет все подростки вокруг курить уже бросали (я, как всегда, не поспела за трендами). Так что отговаривали всем отрядом, — и таки-отговорили.
Я пробовала кальян, но тот приводил лишь к тошноте.
И даже когда полгода у меня квартировали коллеги-курильщики, когда была задымлена вся квартира, и балкон стоял летом нараспашку, — сигареты из пальцев в пальцы, из губ в губы, перегнувшись через перила, съежившись с ногами на стуле, — сигареты крепкие или тонкие с ментолом, — я пыталась, я отчаянно пыталась, я хотела закурить, — но не смогла. Не цепляет. Нет тяги. Нет чувств. Нет эффекта. Зато я могу спокойно находиться с курильщиками.
Если существуют прошлые жизни, — то в своей я была с сигаретами на короткой руке. Иногда, некурящую, меня физически жжет необходимость закурить. Своего рода воспоминание. Чувствую несуществующий предмет в пальцах. Мне нужна эта поза: на полу, прислонившись спиной к мебели в углу, в одной руке напиток, который пью из горла и прикладываю упаковкой ко лбу, в другой — сигарета. Может, я была такой злостной курильщицей, что пожелала избавиться в новом теле от этой заразы. Не знаю.
Взамен у меня зависимость от сахара. И, немножко, — от обаятельных парней.
У каждого свои слабости.
* * *
Иногда меня занимают мысли, вроде — а был бы нам настолько нужен алкоголь, если…
…если бы мы не зажимали сами себя в тиски?
…если бы мы умели расслабляться?
…если бы мы доверяли друг другу чуть больше и были свободны в своих мыслях и их выражении?
…если бы внутри нас не было страхов?
…или столько ограничений?
Стало бы все это проблемой, если бы мы не создали проблему до этого?
* * *
Этим утром я проснулась с мыслью, что так часто и подолгу лелею образ будущего воображаемого мужчины, что это похоже на что-то опасное. Я думаю про него, когда ложусь спать, когда иду по улице, когда возвращаюсь домой с работы, а ведь этого человека даже еще не существует! Что же будет, когда я действительно кого-то встречу?
Почти в панике стала искать панацею в интернете. «Помогите. Я влюбилась в вымышленного персонажа».
А в интернете ждал холодный душ. От количества женщин, что живут с этим.
Десятки историй. И не только среди поклонниц «Грозового перевала» или «Унесенных ветром».
История девушки, у которой есть жених, но в голове она мечтает встретить чудесного, какого-то совсем другого парня, любит его и выплакивает все глаза. Несколько историй, начинавшихся с «Он явился во сне. Я чувствовала, что все это взаправду». Бескомпромиссное «Влюбилась в героя из фильма. Решила отказывать всем парням. Дождусь его».
Я читала и трезвела.
Последним сообщением стал рассказ девушки, создавшей выдуманного персонажа из переделанного в приложении своего же лица, и влюбившейся в свой образ. Похотливый, наглый и с прищуром. У нее есть муж, и, по заверениям, хороший, но она влюблена, влюблена по уши, и не знает, что с этим делать.
Я сидела с ноутбуком в тишине.
Во что же мы все влюбляемся?
Может, в эмоции, в чувство? Может, всем нам (ну или большинству) хочется, чтобы в жизни был кто-то симпатичный, образованный, похотливо-соблазнительно-наглый, но кто в нужный момент смотрел бы круглыми, как блюдце, глазами («Почему я думаю о тебе все время? Почему ты не выходишь у меня из головы?» — и вот оно, справедливость восторжествовала, у похитителя сердец похищено сердце). А мы — в эпицентре этой драмы.
Ведь так же не бывает. Обычно это два разных мира. Опасный и развращенный или нежный и наивный. И только любовные жанры, написанные преимущественно девушками, соединяют их в единое.
Может той незадачливой жене, влюбившейся в свое отражение, стоило поговорить со своим мужем, и попросить — хотя бы раз! — бесцеремонно соблазнить себя? Приставить к стене, заломить руки, связать или заковать наручниками, не переставая шептать ей грязные слова на ухо. Записаться вместе на курсы шибари, чтобы весь урок она была в его власти, а он чувствовал за нее ответственность. Если она способна влюбиться даже в свой образ под маской обольстителя, может попробовать доверить такой образ мужу?
А если не хочешь даже пробовать — то зачем вы вместе?
Как это грустно, что столько девушек, имея парней, женихов, мужей, — носят в голове вымышленные образы, и просто мечтают, чтобы в их жизни было больше романтики, или остроты, разврата и опасности. Мы
