Когда наш кэб тронулся с места, я увидел, как Холмс перебегает дорогу и машет рукой, чтобы остановить другой кэб, едущий в противоположном направлении.
В последующие три дня я практически не видел Холмса. Он вставал раньше меня, а возвращался, как правило, когда я уже отходил ко сну. Наконец однажды утром мы встретились за завтраком.
— Ну, вот и вы, Холмс. Как идёт расследование?
— Я нисколько не сомневаюсь, — ответил мой друг, — что ваши читатели, Уотсон, не имеют ни малейшего представления о том, в чём заключается повседневный труд сыщика. Вы поступаете совершенно правильно, рассказывая им только самое интересное. Моя работа достаточно скучна. Как вы думаете, на что я убил предыдущие три дня? На нудный каторжный труд. Я просматривал приходские записи о рождениях, смертях и бракосочетаниях. Я перерыл списки избирателей и военные архивы. Более того, я даже покопался в бумагах Министерства внутренних дел. В результате мне удалось обнаружить весьма занятный факт.
— Ну же, Холмс, не томите!
— Потерпевшего Седрика Томкинса на самом деле не существует!
— Что?
— Я решил взяться за дело с другого конца и выяснить всё, что только можно, о жертве. Однако, несмотря на все мои старания, узнать мне удалось немного. По своему последнему адресу, дом двадцать один по Кларенден-стрит, он числится всего три года. Соседи отзываются о нём как о человеке тихом, молчаливом, почти нелюдимом. Он жил один, если не считать экономки, гости у него бывали редко. Надолго пропадал из дома, отчего в округе решили, что его работа как-то связана с дальними поездками. Вечером он выгуливал свою собаку Бесс и копался в огороде, но общения с соседями избегал. Ему было около сорока пяти лет, и он говорил на кокни.[1]
— Так что вы имели в виду, когда сказали, что его не существует?
— Я не смог найти никаких официальных документов, подтверждающих факт его существования. Да, я отыскал упоминание об одном Седрике Томкинсе, который родился в Челси. Самое интересное, что ему сейчас должно было быть примерно столько же лет, сколько нашему потерпевшему, да вот беда: он умер ещё в младенчестве от дифтерии.
— И что же это значит, Холмс?
— Это значит, что покойный жил под вымышленным именем. Почему? Причины могут оказаться самыми разными. Томкинс мог быть преступником, скрывающимся от правосудия. Также не исключено, что у него случилась какая-то драма и он решил начать всё с чистого листа. А может, он был правительственным агентом под прикрытием и вёл двойную жизнь.
— Ага. Теперь я понял, о чём вы. Ну и как вы собираетесь выяснить истину?
— Первый вариант я уже рассмотрел и отмёл. Я обратился за помощью в Скотленд-Ярд, и мы сличили фотографию покойного с портретами преступников из картотеки. Он не уголовник, скрывающийся от властей. Это точно.
Раздался стук в дверь. Вошла миссис Хадсон и протянула Холмсу конверт.
— Благодарю вас, — кивнул ей мой друг, разрывая конверт. — Ну и ну! — воскликнул он. — Похоже, мой фокус с визиткой сработал. Это письмо от мистера Мэйджора. Сегодня на три часа дня нам назначена встреча с Амброзом Фаулером.
Ровно в три мы стояли на пороге дома Фаулера. Когда мы постучали, нам открыл лично мистер Мэйджор.
— Я был против этой встречи, — произнёс он, — и настоял на своём присутствии, чтобы защитить, в случае необходимости, интересы моего клиента.
— Как вам будет угодно, — пожал плечами Холмс.
Адвокат провёл нас через дом в сад, где Амброз Фаулер, надев толстые кожаные перчатки, подрезал кусты роз. Выглядел он не совсем так, как я его представлял. Ростом он оказался ниже среднего. У Амброза были коротко подстриженные рыжие волосы и усы. Зелёные глаза пристально смотрели из-под постоянно полуприкрытых век — это свидетельствовало о том, что их обладатель ничего не упускает из виду.
— Если не возражаете, мистер Фаулер, мне бы хотелось задать вам пару вопросов, — промолвил Холмс.
Амброз молча кивнул, не проронив ни слова.
— Давно вы здесь живёте?
— Два месяца.
— Дом принадлежит вам или вы его снимаете?
— Снимаю.
— Вы женаты?
— Нет.
— Вы знаете о ссоре между соседями?
— Надо быть глухим и слепым, чтобы о ней не знать.
— Вам принадлежит ружье двадцать второго калибра?
— Да. Но оно пневматическое.
— Вы позволите на него взглянуть?
Амброз покосился на адвоката. Когда тот одобрительно кивнул, Фаулер знаком предложил следовать за ним. Мы остановились у сарайчика для инструментов. Хозяин отпер большой деревянный сундук и вытащил оттуда ничем не примечательное духовое ружье. Деревянный приклад не был отполирован, а на стволе бросались в глаза следы ржавчины. Холмс внимательно осмотрел ружье и спросил Амброза:
— Для чего оно вам? Отстреливаете вредителей или просто балуетесь пальбой по мишеням?
— И то и другое, — отозвался Фаулер. — Благодаря ему вороньё держится подальше от моих грядок с овощами. Впрочем, чтобы не мазать, надо тренироваться.
Холмс, кивнув, окинул взглядом сарай:
— Насколько я могу судить, вы сами делаете дробь. — Он указал на маленький тигель со свинцом, установленный на газовой горелке.
Рядом на верстаке, забрызганном оплавленным свинцом, находились формочки для дроби, щипцы, напильники и прочий специальный инструмент. На полках, среди жестянок с краской и коробок, я заметил маслёнку, несколько бутылочек с машинным маслом и соляркой, а также пару бумажных мишеней с концентрическими кругами.
— Если сам льёшь дробь, получается дешевле, — пояснил Фаулер.
— Какое это имеет отношение к делу? — с раздражением спросил Мэйджор.
Пропустив вопрос адвоката мимо ушей, Холмс потянулся к одной из мишеней, одновременно задев рукавом пипетку из тонкого стекла, которая покатилась по верстаку и чуть не упала на пол. Фаулер вовремя остановил пипетку, но взять в руки не мог: мешали перчатки. Раздражённо заворчав, он снял одну из перчаток и положил пипетку на полку. Этот эпизод показался мне совершенно незначительным, и я бы не обратил на него никакого внимания, если бы не настроение Холмса, которое сразу же переменилось.
Холмс на мгновение замялся, глянул на меня и затем произнёс:
— Что ж, джентльмены, не буду больше отнимать у вас время. Спасибо вам за понимание и гостеприимство.
— А что это за вздор вы написали на визитке? — сердито поинтересовался Фаулер. — Что, мол, знаете мой секрет? Какой ещё секрет? Нет у меня никаких секретов!
— Разумеется, — улыбнулся Холмс. — Я воспользовался этой уловкой, чтобы вы согласились побеседовать со мной. До свидания, джентльмены.
