состояние человека при его неадекватных действиях или неосторожных высказываниях.
Терапия
Думай, прежде чем говорить или делать. Думай: как легко обидеть человека неосторожной фразой даже без злого умысла, просто по недомыслию. Если невоздержан на язык под мухой – не пей, а не можешь удержаться, тогда вставляй кляп в рот.
Коан десятый.
Страх безумия. Темная ночь перед рассветом
Бережно хранящий откровения древних самоуверенно скажет: «Как здорово быть сумасшедшим!» И мудрецам прошлого нечего будет возразить. Не вини себя и не бойся, если почувствовал это. Выйди утром прямо на площадь, откройся миру, заяви всем: «Да, я – сумасшедший! И горжусь этим! У меня свой взгляд на мир, который вы никогда не поймете! И в этом нет ничего постыдного!»
Но мало найдется людей, обладающих мужеством для такого поступка. Раб традиции трусливо попытается приспособиться к окружающим и проведет свою жалкую жизнь в страхе быть осмеянным и отринутым обществом. Презренный, разбазаривший свое естество предатель природы и истины!
Современный комментарий
Мы любим людей, похожих на нас. Чем больше отличий, тем больше неприятия. Это касается в первую очередь системы ценностей и внутреннего восприятия мира. От знакомых и, тем более, близких людей мы ожидаем совпадения мнений по всем принципиальным вопросам. Довольно распространена картина, когда человек, (чаще – женщина), свои ожидания превращает в претензии близкому человеку соответствовать ее собственным представлениям и уровню требований.
И если мы неспособны понять или принять иную картину мира, мы объявляем ее носителя сумасшедшим, по крайней мере – недоразвитым, тем самым устраняясь от любой попытки коммуникации и изучения чужой внутренней вселенной.
Терапия
Мы не можем изменить других людей, а в большинстве случаев (за исключением предусмотренных Конституцией и избыточным уголовным законодательством) и не имеем морального права. Мы вынуждены принимать их теми, кто они есть, и не должны заставлять вести себя так, как нам удобно. Тем более соответствовать воображаемому образу, существующему только в нашей голове. Любое требование правомочно лишь в случае данного и не исполненного обязательства, а о виртуальных долгах, придуманных вашим умом, контрагент не обязан даже знать.
Важно принять еще одну принципиальную вещь: если человек выглядит иначе или ведет себя иначе, чем вы – это еще не значит, что человек сумасшедший, а именно вы – эталон здравости рассудка.
Коан одиннадцатый.
Потерянность в мести
Те, что впечатлительны, с раннего детства помнят старую сказку о молчаливом охотнике. О том, как однажды он вернулся домой и застал родную деревню в руинах. Восемнадцать лет он потратил на то, чтоб отыскать всех причастных к нападению, и жестоко отомстил им. И за все эти годы странствий он не проронил ни слова, так как наглухо зашил рот ещё в день трагедии, дав богам суровый обет молчания.
Сказка закончилась тем, что после убийства последнего виновного в смерти родных охотник разрезал нитку ножом, закричал и вдруг исчез, растворился на месте, ибо за долгое время преследования идея об отмщении полностью поглотила его душу и заменила собой. В итоге месть, совершившись, пропала вместе с телом несчастного, от которого к тому моменту оставалась лишь пустая оболочка.
Современный комментарий
Месть как мотив для героя (или антигероя) давно превратилась в клише. Что, правда, не отменяет всех ужасов реальных ее проявлений в повседневной жизни.
Что самое опасное в мести – она не позволяет быть здесь и сейчас. Она разрубает тебя на две части: половина в прошлом – возвращается к моменту нанесения обиды; половина в будущем – лелеет грезы о совершении отмщения. По части зависимостей, наверное, это самая сильная, опасней даже героиновой. Наркоман хотя бы имеет моменты прояснения и трезвости. Одержимый жаждой мести находится в искажающем восприятие угаре постоянно.
И ошибочно будет предполагать, что если вы не планируете жестоко убить кого-то, то вы не охвачены желанием мести. В обычном, повседневном состоянии месть затаилась почти в каждом, кого хоть раз предали или сильно обидели. Она будет ждать своего часа в спящем режиме, пока не получит реальную возможность для осуществления.
Терапия
Здесь наступает очень тонкий момент, так как убедить человека, обуреваемого жаждой мести, отказаться от своих намерений крайне тяжело. И не факт, что морально приемлемо. Свершится месть или нет – в любом случае человек, подпавший под ее власть, будет разрушен изнутри. Главное здесь – уяснить, что отмщение ничего не изменит и никого не вернет. И что твое горе, твоя обида – это не ты сам. С ними можно жить и даже изжить их со временем, не прибегая к действиям, являющимся непоправимыми.
Коан двенадцатый.
Колдун из Ниневии. Тростниковое стило как волшебная палочка
Однажды в Лагаш из Ниневии пришел молодой человек. Всех вещей у него было: небольшая заплечная сумка, в которой обнаружились почти новое стило и мешочек сухой глины. Сев на базарной площади за стол, он объявил, что за скромную плату может записать истории почтенных семейств, что останутся в веках.
И всё бы ничего, но однажды его попросили запечатлеть молитву о выздоровлении умирающей от лихорадки дочери одного из богачей. Юноша записал мольбу и чудесным образом девушка на следующее утро исцелилась. Многие посчитали это случайным совпадением, но не сам письмоводитель, который с тех пор стал именовать себя колдуном и принимать уже за серьезную плату заговоры, проклятья и мольбы жителей, которые нередко сбывались, будучи претворенными в глиняные таблички.
Но в один день священники из храма Нинурты обвинили его в ереси и идолопоклонстве и изгнали из города. Дальнейшая судьба его туманна, но ещё долго ходили упорные слухи, что он, поверив в свою божественную силу, совершил ритуальное самосожжение.
Современный комментарий
Эта довольно странная историческая особенность народа, изобретшего письменность. В их фольклоре практически не упоминаются магия, заговоры и проклятия, исполненные вербально. В силу слов древний шумер не верит. Но вот письмо, фиксация на глине, для них священна, ритуальна и окутана мистицизмом.
В истории мировой литературы известны случаи, когда персонаж со временем становился более живым и настоящим, чем его автор. И то верно: кто больше вызывает доверие своим существованием – Шерлок Холмс в исполнении стильного Б. Камбербетча в длинном пальто, или натурально верящий в фей, вцепившийся в спиритическую доску неадекватный Артур Конан Дойл?
После любого странного события, происшествия, которое затруднительно объяснить с помощью стандартной рациональной логики, человек начинает верить в свою избранность, а иногда даже в сверхзадачу и суперспособности.
В результате в одной только нашей стране – сотни
