то ни было она не увидела, быстрым взглядом окинув помещение. Бросившись к лестнице и перепрыгивая через две ступеньки она опрометью побежала на второй этаж. В коридоре так же не было ничего необычного. Двери всех комнат, включая спальню Марты были закрыты. Всё так же, как было утром. Когда она уезжала на работу. Когда она в последний раз видела свою дочь и прикасалась к ней. Распахнув дверь спальни Марты она вошла в комнату. И тут всё было по прежнему. Шкаф для вещей, кровать, небольшое мягкое кресло в углу у письменного столика, настольная лампа, склонившаяся над разложенными на столе тетрадями, фломастерами и клубком смотанных наушников. Ничего необычно. Обежав все комнаты и убедившись, что дом пуст, Алисия вышла на крыльцо. Она пыталась восстановить сбившееся дыхание. Клубы пара вырывались изо рта с каждым новым выдохом, на глаза сами собой наворачивались слёзы. Слёзы бессилия. Трясущимися непослушными от волнения пальцами она достала сигарету из пачки и подкурив, сделала глубокий вдох табачного дыма, который тут же обжог ей лёгкие. Вернувшись к машине она достала сумочку, которая ждала её на переднем пассажирском сиденье и извлекла из неё свой мобильник. Алисия не хотела звонить в полицию с домашнего телефона. Ведь он держал в своей поганой руке эту трубку. Там наверняка остались отпечатки пальцев этого человека. Его отпечатки. Нужно вызвать полицию как можно скорее, вертелось у неё в голове. С того момента, как она вбежала в дом и начала обыскивать все комнаты, одну за другой прошло не больше десяти минут. Значит с того момента, когда она последний раз слышала голос дочери в телефонной трубке чуть больше полу часа. Очень много – думала она. Очень много времени.
***
Снова начался дождь. Не такой сильный, как прошлой ночью, но всё же он шёл. Его мелкие капли на ветровом стекле полицейской машины напоминали капли росы на траве, прохладным летним утром. Один из офицеров полиции, приехавших в дом Алисии был высоким круглолицым афроамериканцем, лет сорока – сока двух. Он сидел рядом с ней, на диване в гостиной. Кожа его абсолютно лысой головы кое где покрылась испаринами. Чёрные глаза внимательно и как показалось Алисии, с сочувствием смотрели на неё, почти не моргая, когда он задавал вопросы. Его напарник, лет двадцати двух – двадцати четырёх, с коротко стриженным светло-русым волосом, стоял у окна, записывая в рабочий блокнот её слова и почти ни глядя в их сторону. Алисия сидела глядя перед собой отсутствующим взглядом.
– Мисс Тейлор, Вам не показалось, что ваша дочь узнала того человека? – задал очередной вопрос темнокожий полицейский – может быть она произнесла какое то имя… продолжал он.
– Нет, Марта ничего такого не говорила – ответила Алисия – я точно помню – добавила она.
– Вы уверены, что всё нам рассказали?
– Абсолютно.
– У меня больше нет вопросов к Вам – проговорил он поднимаясь с дивана.
– И что дальше? – бросила вопросительный взгляд Алисия – что Вы теперь собираетесь делать?
– Мы поговорим со всеми Вашими соседями, проверим номер, с которого Вам звонили сегодня утром, разошлём фотографию Вашей дочери в управления полиции соседних городов… в общем будем искать – многозначительно потряс он блестящей головой, медленно направившись к выходу. Его напарник последовал его примеру, сворачивая блокнот.
– А мне что, вот так сидеть тут и просто ждать от Вас новостей? – она поднялась с дивана.
– Пока больше не могу ничего Вам обещать – с сожалением в голосе произнёс полицейский.
– И ещё, мисс Тейлор… я посоветовал бы Вам быть поосторожней после случившегося – добавил он.
– Что Вы имеете ввиду? – задала она вопрос, прекрасно понимая, о чём он.
– Тот, кто похитил Вашу дочь, не выдвинул пока ни каких требований и похоже не торопиться связаться с Вами – произнёс он, разворачиваясь в дверях – а стало быть, у него могут быть и другие планы, относительно Вашей семьи.
Выйдя на порог вместе с полицейскими Алисия закурила, провожая их взглядом. Дождь усиливался. На улице начало темнеть. Порывы холодного осеннего ветра мели по тротуару сотни опавших коричневых листьев, сбивая их в небольшие кучки у заборов. Зайдя в дом и заперев за собой входную дверь Алисия остановилась в гостиной и несколько минут, молча стояла. В доме было тихо. И эта тишина сейчас была самым худшим наказанием в мире для неё. Тишина беспомощности и неизвестности. Тишина ожидания не известно чего. Наконец опустившись на диван она попыталась собраться с мыслями. Она самостоятельно обзвонила родителей всех школьных подруг Марты. Она так же успела позвонить своим родителям и рассказать им о случившемся. Злость на саму себя, злость от незнания того, что делать нарастала в ней с каждой минутой, не находя выхода.
– А ведь это ты позволила ей остаться сегодня дома – твердил голос у неё в голове. Приподнявшись с дивана она прошла на кухню. Включив свет открыла холодильник и достала бутылку бурбона. Налив почти полный стакан и вернув бутылку на прежнее место она сделала большой глоток, чувствуя, как алкоголь разливается теплом по всему телу. Вслед за ним пришло ощущение усталости. Она почувствовала, что ужасно хочет спать. Но назойливый голос в её голове продолжал твердить не умолкая – ты, ты ей позволила остаться сегодня… Она залпом допила содержимое стакана… Ты, ты это… ты тоже в этом виновата…
– Заткнись сука!!! – вскричала она, запустив пустым стаканом в противоположную стену и разбив его. Она прекрасно осознавала положение вещей. Понимала, что не может сделать сейчас ничего. Понимала, что нужно по крайней мере подождать до утра. Пережить это проклятую ночь. Как ни будь. С этой мыслью она погасила свет и поднявшись на второй этаж, снова зашла в спальню Марты. Включив свет в комнате она обвела её взглядом, будто ожидая чего то. С фотографии на столике на неё смотрели и широко улыбались два человека: мужчина лет пятидесяти, с уже начинающим седеть каштановым волосом, держал за руку стоящую рядом девочку в просторном белом сарафане. Подойдя к столу, Алисия взяла фото в деревянной рамочке и перевернула его. На обратной стороне красовалась надпись, сделанная от руки: Ричард и его любимая внучка Марта. Всё здесь так же, подумала она про себя. Те же родные и до одури знакомые запахи. Только её нет… С этой мыслью она поставила фотографию обратно и молча опустилась на кровать. Слёзы двумя тёплыми ручейками поползли по её щекам. За окном всё так же был слышен шелест дождя. И совсем
