женщины «за тридцать»; слева у стены – трое тихих любителей пива пенсионного возраста; и в правом дальнем углу – одинокий мужик с всклокоченной шевелюрой и криво подстриженной бородой.
За стойкой – классический вариант: женщина кустодиевских форм с ярким румянцем на щеках, в красной, крупной вязки безрукавке, надетой на белую блузку.
– Эй, племянник, давай к нам, – сделал приглашающий жест худощавый, спортивного сложения мужчина с центрального стола. Тёмные волосы и тёмные же глубоко посаженные глаза выдавали в нём примесь южной крови; а линия скул и подбородка говорили скорее о непростом характере, чем о твёрдой жизненной позиции.
– Николай, – представился он, подавая руку.
Дан едва удержался от вопроса: не тот ли это Николай, который блуждал по лесу, а потом пил две недели?
– Это Алексей, Роман, Илья, – представил он остальных мужчин.
Даниил запомнил: Алексей – крупная ладонь, сильное мягкое рукопожатие; Роман – улыбчивый, в кричаще пёстрой рубахе; Илья – с плечами и ушами борца.
– Ну а это – Карина, – женщина представилась сама и протянула Дану узкую ладонь с длинными пальцами и свежим маникюром на ногтях. В сочетании с приталенной юбкой и лёгкой курткой явно индивидуального кроя – образ женщины как-то не вязался с общей атмосферой пивной.
– Марина, – обратился Николай к женщине за стойкой, – нам бы по пятьдесят для разгону за знакомство.
– Ага, а потом мне Фомич опять кишки на палочку мотать будет? Спасибо! Да ты уже и так разогнался.
– Ну, хоть не мне, новенькому.
– А он ко мне не обращался.
– Марина, – Дан обвёл взглядом компанию за столом, рассчитывая, что ему подскажут отчество.
– Да просто Марина, – буфетчица поправила волосы, – я ещё не в том возрасте, чтобы по отчеству…
– Я вообще-то не пью. Так, пива иногда.
Марина открыла кран и набрала кружку пива, почти без пены.
– Смотри-ка, новеньким лафа, – рассмеялся Роман.
– Пожалуйста, с вас тридцать пять копеек.
Дан протянул рублёвую банкноту.
– Пожалуйста, вот ваша сдача.
Дан не счёл нужным чем-то ответить на такое сердечное обслуживание и молча вернулся к столу.
– Откуда? – поинтересовался мрачноватый Илья.
– Из Москвы.
– О! Наших прибыло!
Роман обратился к женщине:
– Каринка, поднимай: нас стало больше!
– Отцы, – Николай уже цеплял сидящих за соседним столом, – новенькому рыбки отломите: не каждый день с Большой земли люди приезжают.
Один из «отцов» – плотный, с седым ёжиком волос и обветренным лицом – отломил хвост от приличных размеров копчёного леща; хвост оставил себе, а остальное подвинул на край стола.
– Спасибо, Маркелыч, – Николай взял леща и положил перед Даном. – С почином!
Все дружно сдвинули кружки, чокнулись. «Отцы» тоже подняли свои кружки, таким образом принимая новенького в своё общество.
– Профессор, а ты почему как отщепенец? – Николай уже обращался к всклокоченному мужику, одиноко сидящему в дальнем углу.
Тот, кого назвали профессором, виновато поднял пустую кружку:
– У меня пусто.
– Я больше в долг не дам, – отрезала Марина и смела тряпкой со стола несуществующие крошки.
– Надо поддержать науку, – Николай полез в карман за деньгами.
– Я поддержу, – Даниил вытащил рубль и положил на прилавок. – Две кружки.
Марина наполнила тару. Уже с пеной. Дан отнёс одну кружку и поставил перед всклокоченным, со второй – вернулся к столу.
– Странноватый вид у вашего учёного, – сказал Дан, отхлёбывая пиво.
– Так он чокнутый, – Роман сделал большой глоток. – Сам с собой разговаривает, спорит о чём-то.
– Лёша, у тебя «дружба» освободилась? – спросил сидящий рядом с Маркелычем – небольшого роста, с редкими волосами мужик, даже не удосужившийся снять ватник. – Мне бы дрова попилить.
– Освободилась, дядя Семён, завтра занесу. Надо только цепь поточить.
– Вот спасибо! Занеси, Лёша, я сам поточу.
– Что-то мне подсказывает, что нам здесь больше не нальют, – Николай вопрошающе посмотрел на Марину.
– «Что-то» тебе правильно подсказывает: пора и честь знать, – Марина с чувством передвинула тряпку на угол прилавка.
– Что ж, пойдём в другое место. Ты с нами? – обратился Николай уже к Дану.
– Я пойду с профессором поболтаю.
– Будет скучно – заходите в гости. Вон мой дом, – Карина показала пальцем через окно. – Опознавательный знак – сосна у калитки.
– А может, он в библиотеку собрался? – вставил Илья.
– Пустая трата времени, – Роман допил пиво и, поднимаясь, со стуком поставил кружку на стол. – Авторитетно заявляю! Ну разве что читательский билет оформить?..
Все рассмеялись.
Дан разломил оставшийся кусок леща пополам и подвинул одну половину профессору.
– Даниил.
– Аркадий Викентьевич.
– А вы – «чего» профессор?
– Последние двадцать пять лет занимался вопросами неравновесной термодинамики, если вам это о чём-то говорит.
– Если честно, мало о чём. Знаю только, что этим занимался нобелевский лауреат Пригожин, который подписал первое «Предупреждение человечеству».
– Илья получил «нобелевку»? По какой дисциплине?
– Точно не помню. По-моему, по химии.
– А это самое «предупреждение» – оно о чём?
– О том, что траектории развития человечества и природы опасно пересекаются: возможны катастрофические последствия.
Аркадий Викентьевич вдруг мелко засмеялся и, повернувшись в угол, погрозил пальцем:
– Не шали!..
Дан посмотрел в пустой угол, затем перевёл недоумённый взгляд на профессора. Тот отхлебнул из кружки, пожевал кусочек рыбы и произнёс:
– Тут многие считают, что у меня что-то вроде «белочки». Я их не разубеждаю: и им всё понятно, и мне спокойнее.
– А на самом деле?
– А на самом деле – катастрофы, скорее всего, не избежать. Хотя какая-то надежда всё же присутствует. Если успеем понять друг друга и договориться. В том числе с такими, как он, – профессор показал на пустой угол. – Он же не местный, а вот привязался ко мне и путешествует вместе со всеми. Ему это зачем? Что им движет? И он понимает, что мне отсюда не выскочить.
Профессор с сожалением заглянул в пустую кружку.
– Вы заходите как-нибудь, можем копнуть поглубже. Я живу в последнем доме у леса, подальше от человекообразных.
– Зайду обязательно!
– А вы, если хотите настоящего, загляните в библиотеку…
* * *
Библиотека располагалась во флигеле, пристроенном к жилому дому; крылечко в три ступеньки осело правым краем в землю. Из маленькой прихожей дверной проём вёл непосредственно в помещение библиотеки, фонд которой состоял из шести небольших стеллажей.
За столом у окна сидела девушка лет двадцати, с длинной косой, перекинутой через левое плечо, и читала книгу. Она, не поднимая глаз, указала Даниилу на самый дальний стеллаж у стены. Дан проигнорировал предложение, прошёл к столу и сел на стул, напротив девушки. Та дочитала до конца страницы, перелистнула её, выдержала паузу и с очевидным нежеланием подняла глаза на Дана… В её глазах можно было увидеть старинные замки, женщин в длинных платьях, любовную историю, но Дана
