страшно?
— Тёмные вовсе не такие, как тебе кажется. Цвет магии не определяет, хорош человек или плох, так что не бойся.
— Уверена? — нахмурила брови кузина. — Мирный договор ведь ещё не подписан. Но раз ты говоришь…
— Да, говорю. Не оскорбляй хозяев испуганными гримасками.
Наверное, я перестаралась с жёсткостью тона, ибо она побледнела, умолкла и больше не смотрела на меня, пока карета не остановилась.
Нас уже встречали. К счастью, не принцы — один из советников. Его лицо показалось мне знакомым, но ответного узнавания, похоже, не случилось. Галантно склонив наполовину седую голову и приложившись сухими губами к моей руке, советник представился, кивнул на чинно выстроившихся позади него слуг и заверил, что они готовы выполнить любое наше пожелание, пусть даже это будет свежий экзотический фрукт посреди ночи.
— О, я бы не отказался от чего-нибудь вкусного! — громогласно заявил Рори, вывалившись из другого экипажа.
Выглядел он как всегда свежим и бодрым — наверное, потому что ехал в компании повеселее, где не надо следить за каждым словом, лишь бы ненароком не обвинить кузину в предательстве. Следом за другом на улицу выпорхнули две мои… пусть будут «фрейлины», хотя впервые я увидела обеих леди перед отъездом и по внимательным умным глазам на кукольных личиках сразу опознала подчинённых Лайна.
— Ужин для вас уже подан, господа. — Советник гостеприимно указал на распахнутые двери.
Пока я шла к мраморным ступеням, за спиной начиналась суета. Что-то негромко обсуждали остальные делегаты, возились с вещами прибывшие с нами слуги, отдавал распоряжения местный дворецкий. Я старалась не смотреть по сторонам, уже понимая, что советник — единственный официальный встречающий.
Никаких принцев. И уж тем более никакого короля. Ни на подъездной дорожке, ни в холле, ни на лёгком ужине, который прошёл как в тумане. Помню только встревоженное лицо Рори, и как резко встала, оборвав беседу на полуслове.
— Прошу прощения, я слишком устала.
В комнату меня провожала одна из фрейлин-шпионок. Дэниза, кажется. Боги, как же раздражала собственная слабость и невнимательность, но я решила дать себе всего один вечерок тоски по прошлому, а завтра наконец собрать волю в кулак и показать этим…
Пока же в висках пульсом билась единственная мысль: Рэйвен где-то здесь, совсем рядом, мы с ним снова дышим одним воздухом, ходим по одним и тем же коридорам. И утром я увижу его, даже если для этого придётся нарушить все приличия и ворваться в нашу… в его башню.
В конце концов, он первый начал. Мог бы хоть братцев послать. Нельзя оставлять такое пренебрежение светлой принцессой безнаказанным.
Ночь выдалась длинная и бессонная.
Сначала я представляла, как в соседней комнате укладывается Нат, и боролась с желанием проскользнуть к ней по коридору, забраться под одно одеяло и до хрипоты рассказывать о своих терзаниях. Потом думала об остальных членах делегации: о двух наставниках отца и бывших советниках моего деда, таких старых, что как бы не пришлось вести назад только их прах; о леди Анкарт, которой полагалось следить за нашим с Нат внешним видом и манерами; и, конечно, о Рори и фрейлинах-шпионках, которые наверняка тоже не спят, а строят планы о выведении злодея на чистую воду. Уж лучше бы я была с ними…
Затем усталость всё же взяла своё, но в сон я провалилась всего на пару мгновений, ибо обнаружила себя не где-нибудь, а в знакомой лаборатории. Слишком знакомой. И сгорбившегося над столом мужчину узнала быстрее, чем поняла, что сон этот целительский, а значит…
— Энви? — хрипло позвал Рэйвен из темноты, и в тот же миг я обернулась дымом, развеялась и проснулась.
Проклятье!
Голова гудела как колокол после удара, сердце стучало в горле. Оставалось надеяться, что его величество ничего не знает о моём даре… или знает недостаточно.
Ну а дальше потянулись долгие беспокойные часы ожидания рассвета, ибо именно в этот час была назначена встреча с Сайлой. По крайней мере, я рассчитывала, что она получила послание и придёт. И когда в дверь тихонько поскреблись, я так быстро рванула открывать, что даже халат позабыла накинуть.
— Приветствую прекрасную принцессу в нашем…
Лицо гостя перекрывал протянутый букет, наверняка вынутый из коридорной вазы, но это явно была не Сайла. Даже невыспавшаяся и взвинченная я бы ни с кем её не перепутала, тем более с мужчиной.
— …Признаться, не ожидал, что встретите столь раннего визитёра так радушно, особенно после нашего вчерашнего провала. Но рад, очень рад, и ваше очарование ничуть не уступает ваше…
Гость наконец сообразил, что букет я не беру и, опустив его, осёкся.
Я изогнула бровь и скрестила руки на груди. Да-да, ваше высочество, продолжайте, я внимательно слушаю.
Шэрат Гресслинг, а то был именно он, моргнул, огляделся словно в поисках свидетелей или поддержки и снова уставился на меня. А потом вдруг запрокинул голову и расхохотался так громко, что странно, как не перебудил всю округу.
Больше не было приветственных речей. Вытирая слезы и продолжая похохатывать, Шэрат махнул мне рукой и побрёл прочь. На углу вернул цветы в напольную вазу и наконец бросил через плечо:
— Это будет веселее, чем я думал.
«Согласна».
Я щёлкнула замком и вернулась в постель, а когда в дверь постучали снова, уже не была столь беспечна и для начала прислушалась.
— Открывай уже! — раздался на сей раз точно не мужской голос.
И даже шипящие нотки не исказили его мелодичности.
— Сайла!
Я распахнула створку, затянула подругу в комнату и только потом заключила в крепкие объятия. Затем чуть отошла, чтобы рассмотреть её получше — с ног до головы.
Что ж, Сайла не изменилась. Разве что в столь… откровенных нарядах видеть её прежде мне не доводилось, но, полагаю, во дворце она не сама по себе, а в гостях у Эрберта, так что все эти шелка и откровенные разрезы, можно сказать, необходимость.
От подобных фривольных и циничных мыслей щёки обдало жаром, и я прижала к ним ладони.
— Отлично выглядишь…
— О, не смущайся, дитя, — нарочно низким голосом, словно подражая прожжённой уличной мадам, выдала Сайла и, раскачивая бёдрами, прошагала к креслу у окна. — Жизнь слишком коротка, чтобы тратить её на приличия.
Я фыркнула, наконец расслабляясь, а Сайла грациозно опустилась в кресло и положила на столик чёрный прямоугольный камешек:
— Вот так, чтобы нас никто не потревожил… Ну, рассказывай!
— О чём? — опешила я. — Я тебя хотела расспросить. Что было, когда я…
— Да ладно, это скука смертная. Поверь, после твоего отъезда не случилось ничего хоть капельку занимательного, так что, когда
