набок наполовину свисал с кресла. — Он выглядит не очень.
— Стопудово, — с улыбкой кивнула Джо.
Стоило стюардессе отойти, как Джо отстегнула ремень безопасности, чтобы ровно усадить их третьего пассажира.
— Турбулентность, пристегнись назад! — с паникой в голосе сказал шатен. — Горит значок!
Джо лишь обернулась через плечо, пытаясь поднять спящего.
— Ремень тебя не спасёт, он нужен, чтобы при крушении твоя тушка осталась на месте и труп было легче идентифицировать, — она показала ему язык. — Живи с этим.
К её удивлению, совершенно белый, шатен сел, покрепче сжав подлокотники. Сработало, надо же. Умяв ещё два тирамису и две чашки чая, Джо приготовилась к посадке. Шатен слева всё ещё смотрел ровно вперёд и на вопросительный взгляд блондинки прошептал что-то по типу: «мы все умрем…».
После посадки они выходили в молчании. Джо просто переела, Питер по-прежнему немного шатался, но с надеждой на лучшее, а их сосед потирал челюсть, даже не представляя, что произошло в полёте. Ему казалось, что в этот раз они долетели на удивление спокойно. К самолету подвели рукав.
Их встречал Нью-Йорк.
***
Питеру всегда не везло с кругом общения. Не то, чтобы он был изгоем, нет, он был… Самовольным отщепенцем, так он это называл. Ему было не о чем говорить со сверстниками: не было общих увлечений и даже знакомств, зато никто не надоедал ему своей компанией, поэтому он мог посвятить всего себя учебе и своему собственному миру. О, это был волшебный мир. По неслышному никому щелчку пальцев, он мог оказаться кем угодно и где угодно. Стоило лишь закрыть глаза и он появлялся в самых восхитительных местах из тех, что только мог вообразить. Там он скрывался от общей суеты, рутины, одиночества и страха.
Именно там он и планировал провести три часа <s>ада, боли и страданий </s> полёта, уткнувшись в свои собственные размышления о предстоящем подвиге.
Карантин сняли, но это не даровало ни капли обещанного спокойствия, напротив: паника нарастала, ведь зараженных было всё больше, больные всё чаще умирали, и пусть СМИ сулили скорое завершение истерии, массовое волнение лишь нарастало. Чтобы попытаться повлиять на отношение общественности к проблеме, было решено созвать влиятельных и не очень персон из самых разных сфер, чтобы они осветили влияние пандемии на экономику, культуру и, конечно, медицину. Для Ривера было большой неожиданностью получить приглашение выступить в качестве лектора в самом Нью-Йорке, но он принял его с достоинством.
— Серьёзно?!
Раздался грохот. Буч раздраженно приоткрыл глаз, как бы убеждаясь, что его хозяин лишь упал, а не убился, недовольно хрюкнул что-то вроде «даже не удивлён» и грузно перевернулся на другой бок.
— Поверить не могу! — шатен крутил листок с приглашением перед своим лицом, пытаясь увериться в том, что глаза его не подводят. Довольно раскинув руки в разные стороны, он засмеялся, — Буч, ты слышал, приятель? О, да, папочка едет в Нью-Йорк! — Ривер резко поднял корпус и тут же захныкал, об этом сожалея. Гребаный перелом.
Все в его жизни было не по плану: то ли от общего невезения, то ли от того, что он эти планы в целом не строил. Ни разу в жизни у него не было даже трещины в кости, а тут он всего лишь чуть более неловко, чем обычно, упал на кровать, а на следующий день не мог нормально вдохнуть. Вся его жизнь была похожа на замкнутый круг, как, наверное, и у большинства честных работящих американцев, он жил в бесконечном дне сурка. Утро, прогулка с Бучем, невкусный кофе собственного производства, пресный завтрак, работа, работа, работа, работа, ещё капелька работы, прогулка с Бучем, совсем немножко работы перед сном и подушка. Дальше подушки он, правда, ничего обычно не помнил.
И вот сейчас он наблюдал за кишащей жизнью большого яблока из окна такси и прокручивал события прошедшего дня в голове. Конечно, отдельным событием стала его несносная соседка в самолете. Он всегда избегал общения с людьми, которые так открыто идут на провокацию, а если уж ему и приходилось встречаться с этими монстрами лицом к лицу, то он успокаивал себя тем, что больше они <i>никогда</i> не встретятся. Случайное досадное знакомство.
Заселение в отель прошло спокойно и без лишних сюрпризов, номер, который предоставляли организаторы, приятно удивил чистотой и простором. Расслабленно выдохнув, он опустил чемодан, поставил переноску с псом рядом и выпустил недовольно пыхтящего пленника на волю.
— Вы свободны, милорд, — ответом ему было надменное похрюкивание. — Ну ты серьезно, даже не осмотришь новые владения? Ленивая задница.
Питер скинул куртку, повесил её на плечики стула, смачно повёл плечами и упал на кровать прямо поверх покрывала и груды подушек.
— О да… Это будет просто незабываемая ночь… Ночь покоя и добродетельной тишины, — пёс в ответ утвердительно всхрапнул. — Буч… Ты только представь, что теперь будет. Представляешь, меня позвали выступить на одной сцене с самим Сэмом Келлером! Да я его работы с восьмого класса читаю! Там будет Волтер МакРойт, Стивен Фишер… Господи, да я просто обязан произвести такой фурор, чтобы они все с мест повскакивали! Чтоб они наконец поняли, как сильно ошибались, что не замечали нас с тобой, тогда они заметят, и!.. И всё станет совсем иначе, дружище. Обещаю. Мог бы хотя бы притвориться, что слушаешь меня, — нечленораздельное ворчание, — сам ты это слово.
Ривер аккуратно встал, и, на ходу скидывая одежду, отправился в ванну, смыть с себя остатки сегодняшнего дня и вновь подступающий страх неизвестного.
Глава 3
Многие могли бы сказать, что она плохой человек, но, черт побери, Джо бы так точно не сказала. Прошли бы эти щенки хотя бы в половину столько, сколько прошла Джоанна — о, она бы с удовольствием взглянула, как все эти моралисты уживались бы в её шкуре. На словах быть святошей легко, а не деле — очень непрактично. Лакомый кусок урывают сильные мира сего, а они не особо думают о добре и зле. Если хочешь быть сыт — будь добр, крутись. Меньше всего тебя должно волновать чье-то мнение.
Всё её детство было причудливой гонкой за призрачным хвостом: вечные переезды, ссоры, споры, крики, а иногда даже побои — все это было жизнью маленькой Джо. Для неё это было нормально, она думала, что иначе и быть не может. Её учили ценить то, что у неё есть, даже когда есть только рваная пара ботинок и старая мамина куртка. Улыбайся, милая, ты должна быть сильной. Должна быть ответственной. Должна быть благодарной.
В какой-то день
