— Хорошо, — сказала девушка, — я, пожалуй,приду сюда завтра, тоже в десять часов. Вижу, что я уже не могу вамзапретить... Вот в чем дело, мне нужно быть здесь; не подумайте, чтоб я вамназначала свидание; я предупреждаю вас, мне нужно быть здесь для себя. Новот... ну, уж я вам прямо скажу: это будет ничего, если и вы придете;во-первых, могут быть опять неприятности, как сегодня, но это в сторону...одним словом, мне просто хотелось бы вас видеть... чтоб сказать вам два слова.Только, видите ли, вы не осудите меня теперь? не подумайте, что я так легконазначаю свидания... Я бы и назначила, если б... Но пусть это будет моя тайна!Только вперед уговор...
— Уговор! говорите, скажите, скажите всезаране; я на все согласен, на все готов, — вскричал я в восторге, — я отвечаюза себя — буду послушен, почтителен... вы меня знаете...
— Именно оттого, что знаю вас, и приглашаю васзавтра, — сказала смеясь девушка. — Я вас совершенно знаю. Но, смотрите,приходите с условием; во-первых (только будьте добры, исполните, что я попрошу,— видите ли, я говорю откровенно), не влюбляйтесь в меня... Это нельзя, уверяювас. На дружбу я готова, вот вам рука моя... А влюбиться нельзя, прошу вас!
— Клянусь вам, — закричал я, схватив ееручку...
— Полноте, не клянитесь, я ведь знаю, выспособны вспыхнуть как порох. Не осуждайте меня, если я так говорю. Если б вызнали... У меня тоже никого нет, с кем бы мне можно было слово сказать, у когобы совета спросить. Конечно, не на улице же искать советников, да выисключение. Я вас так знаю, как будто уже мы двадцать лет были друзьями... Неправда ли, вы не измените?
— Увидите... только я не знаю, как уж я доживухотя сутки.
— Спите покрепче; доброй ночи — и помните, чтоя вам уже вверилась. Но вы так хорошо воскликнули давеча: неужели ж даватьотчет в каждом чувстве, даже в братском сочувствии! Знаете ли, это было такхорошо сказано, что у меня тотчас же мелькнула мысль довериться вам...
— Ради бога, но в чем? что?
— До завтра. Пусть это будет покамест тайной.Тем лучше для вас; хоть издали будет на роман похоже. Может быть, я вам завтраже скажу, а может быть, нет... Я еще с вами наперед поговорю мы познакомимсялучше...
— О, да я вам завтра же все расскажу про себя!Но что это? точно чудо со мной совершается... Где я, боже мой? Ну, скажите,неужели вы недовольны тем, что не рассердились, как бы сделала другая, неотогнали меня в самом начале? Две минуты, и вы сделали меня навсегдасчастливым. Да! счастливым; почем знать, может быть, вы меня с собой помирили,разрешили мои сомнения... Может быть, на меня находят такие минуты... Ну, да явам завтра все расскажу, вы все узнаете, все...
— Хорошо, принимаю; вы и начнете...
— Согласен.
— До свиданья!
— До свиданья!
И мы расстались. Я ходил всю ночь; я не могрешиться воротиться домой. Я был так счастлив... до завтра!
Ночь вторая
— Ну, вот и дожили! — сказала она мне, смеясьи пожимая мне обе руки.
— Я здесь уже два часа; вы не знаете, что былосо мной целый день!
— Знаю, знаю... но к делу. Знаете, зачем япришла? Ведь не вздор болтать, как вчера. Вот что: нам нужно вперед умнейпоступать. Я обо всем этом вчера долго думала.
— В чем же, в чем быть умнее? С моей стороны,я готов; но, право, в жизнь не случалось со мною ничего умнее, как теперь.
— В самом деле? Во-первых, прошу вас, не жмитетак моих рук; во-вторых, объявляю вам, что я об вас сегодня долго раздумывала.
— Ну, и чем же кончилось?
— Чем кончилось? Кончилось тем, что нужно всеснова начать, потому что в заключение всего я решила сегодня, что вы еще мнесовсем неизвестны, что я вчера поступила как ребенок, как девочка, и,разумеется, вышло так, что всему виновато мое доброе сердце, то есть япохвалила себя, как и всегда кончается, когда мы начнем свое разбирать. Ипотому, чтоб поправить ошибку, я решила разузнать об вас самым подробнейшимобразом. Но так как разузнавать о вас не у кого, то вы и должны мне сами всерассказать, всю подноготную. Ну, что вы за человек? Поскорее — начинайте же,рассказывайте свою историю.
— Историю! — закричал я, испугавшись, —историю! Но кто вам сказал, что у меня есть моя история? у меня нет истории...
— Так как же вы жили, коль нет истории? —перебила она, смеясь.
— Совершенно без всяких историй! так, жил, каку нас говорится, сам по себе, то есть один совершенно, — один, один вполне, —понимаете, что такое один?
— Да как один? То есть вы никого никогда невидали?
— О нет, видеть-то вижу, — а все-таки я один.
— Что же, вы разве не говорите ни с кем?
— В строгом смысле, ни с кем.
— Да кто же вы такой, объяснитесь! Постойте, ядогадываюсь: у вас, верно, есть бабушка, как и у меня. Она слепая и вот ужецелую жизнь меня никуда не пускает, так что я почти разучилась совсем говорить.А когда я нашалила тому назад года два, так она видит, что меня не удержишь,взяла призвала меня, да и пришпилила булавкой мое платье к своему — и так мы стех пор и сидим по целым дням; она чулок вяжет, хоть и слепая; а я подле неесиди, шей или книжку вслух ей читай — такой странный обычай, что вот уже двагода пришпиленная...
— Ах, боже мой, какое несчастье! Да нет же, уменя нет такой бабушки.
— А коль нет, так как это вы можете домасидеть?..
— Послушайте, вы хотите знать, кто я таков?
— Ну, да, да!
— В строгом смысле слова?
— В самом строгом смысле слова!
— Извольте, я — тип.
— Тип, тип! какой тип? — закричала девушка,захохотав так, как будто ей целый год не удавалось смеяться. — Да с вамипревесело! Смотрите: вот здесь есть скамейка; сядем! Здесь никто не ходит, насникто не услышит, и — начинайте же вашу историю! потому что, уж вы меня неуверите, у вас есть история, а вы только скрываетесь. Во-первых, что это такоетип?
— Тип? тип — это оригинал, это такой смешнойчеловек! — отвечал я, сам расхохотавшись вслед за ее детским смехом. — Этотакой характер. Слушайте: знаете вы, что такое мечтатель?
