какие-то пометки в своём блокноте. Что он там пишет, если я ещё ничего не сказал? До жути, любопытно.
— Клим, я ещё раз повторюсь, что вас беспокоит?
— Птицы, — выдыхаю я.
— Птицы? — Переспрашивает он, в изумлении.
— Да, птицы, они постоянно кричат так сильно, что мне приходится затыкать уши.
— Кхм, значит птицы. С чем у вас ассоциируется их крик, молодой человек? Может быть вас в детстве напугала какая-то из них.
— Нет, — отчеканиваю я, переводя свой взгляд на окно, — они напоминают мне крик моей родной матери.
— Интересно, — он начинает заново писать, и я зеваю, прикрывая рот ладонью. Слишком скучно, чтобы высидеть здесь час, мне придётся приложить все свои усилия. — Молод … Клим, скажите, пожалуйста, может есть ещё что-нибудь, что вас беспокоит, помимо птиц?
— Есть…
— Ну и что же это? — Спрашивает он, внимательно за мной наблюдая.
Я сцепляю ладони, и закидываю руки за спину, одновременно вытягивая ноги, и ухмыляюсь, ловя его недоуменный взгляд. Не люблю перед кем-то обнажать свою душу, но этот дядька, кажется, заслуживает уважения. Слишком мудрый взгляд, за которым нет ни капли притворства, внушает доверие.
— Она, меня беспокоит она.
— Кто? Ваша родная мать?
— Нет, — мой голос ужесточается, — девушка, не буду называть имён.
— Вы влюблены в неё? В чем кроется суть вашего беспокойства?
— Она тоже напоминает мне мать, вот только ее я ненавижу ещё сильнее…
Дана
— Ева, я тебя прошу, не защищай больше этого гада, я же тебе все объяснила, сколько можно уже? — Произношу я, запуская в неё подушкой. Она, смеясь, откатывается назад и садится на диван.
— Прости меня идиотку. Просто он такой самец, что я не удержалась.
— Самец?
— И что, что мы можем придумать?
— Ну не знаю, — проговаривает Ева, глядя в потолок и задумчиво потирая подбородок, — можно яиц тухлых ему в машину накидать, или там навоз, что ещё бывает?
— И где же мы навоз возьмём, скажи мне, а?
Мне становится смешно, как только я представляю его, перепачканного в навозе.
— Фуу, жуть, нет, Ева, нужно что-то ещё. Такое, чтобы он десять раз подумал, прежде чем причинить мне вред.
— Так, что еще, — она поднимается с дивана и проходится по комнате, внимательно оглядывая все, что попадается ей под руку. Берет в руки фотографию, где мы с Дианой совсем дети, и с ухмылкой замирает посреди комнаты.
— Слушай, может твоя сестра? Смотри какая она красотка, влюбит его в себя, а затем бросит. Она же постоянно так делает. Говорят, что даже какой-то сын депутата бегал за ней целый месяц.
Почему-то ее слова больно колют в самое сердце. Как только представляю Клима и свою сестру, по телу пробегают жалящие иглы.
— Нет, исключено. Диану мы в это впутывать не будем.
— Ну не будем и не будем, я просто предложила, а это у тебя что? — Она поворачивается ко мне, сжимая в руках баллончик с краской.
— Это тетя Тамара, попросила купить. Ей нужно что-то разукрасить на даче.
— Тетя Тамара подождет! Быстро собирайся, у меня идея, по дороге все расскажу.
Мы подъезжаем к Тупику, и я паркуюсь в самом темном углу, старясь остаться незамеченной.
— Это плохая идея, Ева. Что если он заметит нас? — Произношу с дрожью в голосе, но подругу, кажется, не остановить.
— Не попадемся, не переживай. Сейчас начнется бой, и на нас даже никто внимания не обратит.
Мы выбираемся из машины, и я смотрю на кричащую толпу. Замечаю Диану вместе с Настей, в окружении каких-то парней
— Диана здесь, — говорю Еве, которая осматривает ближайшие автомобили, — вот он, смотри
— Кто? Ева, ты меня пугаешь
— Автомобиль его. Я прикрываю тебя, пока ты разукрашиваешь его тачку. Только у тебя будет всего пять минут.
— Я не смогу, — произношу я, чувствуя, как мои ноги трясутся.
— Сможешь, если что, я рядом.
Смотрю, как подруга прячется в кустах, и через какое-то время подает мне знак, чтобы я начинала. Сжимаю с силой баллон и пытаюсь успокоиться. Пять минут Диана, у тебя всего лишь пять минут. Вывожу большими буквами «ЛОХ» прямо на лобовом стекле, и улыбка расползается на моем лице. Я израсходовала всю краску, какие только ругательства не красовались сейчас на его ржавой колымаге. Кажется, я выплеснула на ней всю свою злость. Когда все было сделано, я бегу в сторону Евы и практически залетаю в кусты, больно расцарапав руку.
— Тихо, тихо, — она зажимает мне рот рукой, — ты чуть не попалась, он идет сюда.
Я, кажется, не дышу. Мои глаза невольно натыкаются на Клима. В данную минуту он продвигается к машине, на ходу стаскивая с себя мокрую футболку. Я не знаю, куда деть глаза, даже на минуту забываю о своём бесшабашном поступке. Точеный торс, мускулистые руки и низко сидящие спортивки, заставляют меня резко втянуть ртом кислород. Он замирает на месте, и я вижу лишь его напряженную спину.
— Сука, — хрипит он, сжимая кулаки, и я, ненароком, отступаю назад, цепляясь за корягу, с визгом лечу в кусты.
4
ГЛАВА 4
Сердце отплясывает чечетку, и я цепляюсь за какую-то ветку, поднимаясь на ноги. Смотрю на притихшую Еву, она усиленно жестикулирует, пытаясь что-то мне сказать, и стираю кровь со своего колена.
— Выходи, я знаю, что ты здесь, — слышу я разъярённый голос Клима. Поморщившись, ругаю себя, мысленно, на чем свет стоит.
— Ева, уходи! Я сама с ним разберусь, — шепчу притихшей подруге и, поправив задравшуюся кофту, иду на свет.
Он явно взбешён и настроен на расправу. Смотрю на его голый торс и усиленно вздымающуюся грудь, и понимаю, что я его разозлила не на шутку. Не имею ни малейшего понятия, что делать и что говорить, поэтому просто молчу, стараясь не выказать страха. Что у него на уме я не знаю, но сейчас, чертовски, его боюсь.
— Я знаю, что это сделала ты, можешь даже не отрицать, — чеканит он, двигаясь в мою сторону. По инерции отступаю назад, но он одним рывком преодолевает, разделяющее нас расстояние и больно хватает меня за руку.
— Отпусти, сумасшедший, — выкрикиваю я. Запястье опоясано огнём, но он не спешит ослабить хватку. Я кручу головой, уже готовая закричать и позвать кого-то на помощь, но рёв толпы и все внимание молодежи обращено совсем не нас.
Его ноздри раздуваются, кажется, ещё немного и из глаз Клима посыплются искры, до такой степени он разъярён.
— Ты разукрасила мою машину.
Лицо Клима в миллиметрах от моего. Он сверкает своими глазами и мне, на секунду кажется, что это не человек, а
