собираюсь исключительно из вежливости.
Очевидно, услышав моё имя, Стивен поднимает голову от стакана и тут же упирается в меня усталым взглядом. Я коротко киваю старому другу, затем пожимаю руки по очереди всем присутствующим и опрокидываю стопку предложенного Фирсовым коньяка.
— Как тебе мои девочки, а? — ржёт Костя.
Девки тут же подхватывают его ржач и начинают верещать и хихикать.
Блондинка с пышной голой грудью мигом оказывается рядом и проводит пальцами по моему плечу.
— Какой мужчина сегодня составил нам компанию, — мурлычет девушка, но моё внимание полностью сосредоточено на человеке, сидящем на другом конце стола.
Старый друг. Всегда весёлый, добродушный, душа компании. Таким он запечатлелся в моей памяти. Сейчас же передо мной абсолютно другой человек, и я без лишних слов вижу, что дела сильно плохи. И это, блять, хуево, потому что я вроде как расслабиться сюда перся.
Но отказать в помощи тоже не могу.
Семья, блять, святое. Семья это то, чего я хотел. Пусть у меня не будет, ну хоть у кого-то.
Пройдя мимо блондинки, которая тут же начинает обиженно дуться, но не долго — ее внимание быстро переключается на других, я подхожу к старому другу и скажусь на стул.
Руку тяну. Он единственный со мной не поздоровался. Так и сидел на своём месте, как призрак.
— Давно не виделись, дружище.
Тот пожимает мою ладонь и слабо кивает.
— Есть такое. Как дела-то, Андрюх? Как жизнь? Ты уж прости, что не связался с тобой, когда... твоя жена погибла. Мне Костя рассказал. Соболезную.
Стискиваю зубы — это машинально. Не люблю, когда про Аню говорят. Это всегда напоминает о том, чего у меня нет и никогда не будет.
— Дела более-менее. Но мы ведь не по мою душу разговор вести будем? Давай, Стив, без лишней вежливости и предисловий. Я знаю и вижу, не слепой, что хуйня у тебя происходит какая-то. Рассказывай. Чем смогу — помогу.
— Дочку мою изнасиловали и избили, — тихо произносит Стивен, тяжело и прерывисто вздохнув, словно ему говорить больно.
Уверен, так и есть.
Хоть я и не берусь за дела об изнасиловании, тем не менее жертв видел не раз, и их родственников тоже. Зрелище страшное. Даже с годами привыкнуть не удаётся к такому.
Стив сжимает руки в кулаки и какое-то время молчит. Пытается собраться с духом?
Как и он, я молчу, ожидая продолжения разговора. Я так понимаю, что это не все, раз требуется моя помощь?
— Тот, кто это сделал, в покое её оставлять не собирается. У него связей столько, что даже мои не помогли. Его фамилия Царёв. Я пытаюсь найти способ, как его прижать, чтобы... и наказать, и навсегда дочку обезопасить.
— И ты хочешь, чтобы я посодействовал?
Стив кивает и тянется к пиджаку, висящему на спинке стула. Из внутреннего кармана достаёт бумажник.
— Поможешь, Андрюх? Ты меня знаешь — я в долгу не останусь. Для дочки на все готов. Она у меня одна! — старый друг кладет передо мной фотографию.
Медленно опускаю взгляд и в тут же секунду чувствую, как сердце в груди с силой шарахает по ребрам.
Это она.
Ошибки быть не может.
Она его дочь.
Та самая девушка из парка, как две капли воды похожая на мою погибшую жену. Та, кого я так и не смог выкинуть из башки.
— Я ее, конечно, спрятал, чтобы тот урод до нее добраться не смог, но прижать его так и не удалось. Боюсь я за дочь, понимаешь? У тебя ведь связи есть нужные. Помоги мне ее защитить, Андрюх? — голос Стива звучит приглушенно, как из-под толстого слоя ваты.
Он не понимает, о чем просит. Это от меня его дочку нужно защищать...
Может, я и не способен на насилие, тем более сексуальное, но все же тот факт, что дочь Стива копия моей жены, может сформировать серьёзные проблемы. И я могу причинить этой девушке боль. Как и себе.
Вряд ли боль это то, что она сейчас способна вынести.
Машинально поднимаю руку и касаюсь пальцами фото. Блять, кажется, у меня руки дрожат. Как маньяк я жадно вглядываюсь в красивые черты лица, почти повторяющие черты лица Ани.
Просто бред какой-то. В реальности так не бывает...
Но тем не менее фото девушки перед моими глазами, и вряд ли я в данный момент сплю, иначе сон мой длится слишком долго.
Я понимаю, что должен ответить Стиву: "Прости, я не могу помочь сам. Вот, позвони этому человеку. Он сможет". Так было бы честнее. Но вместо честности и адекватности я отдаю предпочтение щемящему чувству в груди, до горла переполняющего меня и скребящего по нервам, поэтому спрашиваю:
— Когда с ней это случилось?
— Пару месяцев назад.
Пару месяцев.
Мать вашу.
Я как раз был здесь.
Это случилось примерно тогда, когда я затянул девушку в свою машину в парке.
Пиздец.
Одного психопата ей недостаточно было...
— Как её зовут? Лин, так ведь? Правильно я помню?
Семьями мы никогда не пересекались особо, но Стив часто говорил о своих домашних. Свету, его жену, я видел пару раз. А вот дочку нет.
Старый друг коротко кивает.
— Верно. Аделин. Моя малышка. Никак не могу... успокоиться, понимаешь? — голос Стива трескается и осколками разрезает пространство между нами. — Я не могу забыть тот день, когда мне из больницы позвонили. Она почти не разговаривала. На вопросы не отвечала. Ей так плохо было. Я её не защитил...
Вы когда-нибудь видели, как мужики плачут?
Сильные, взрослые, уверенные в себе мужики.
Я видел. Много раз. Я сам плакал. Вот и Стив сейчас еле сдерживается, и мне понятны его чувства. В гибели Ани я тоже долго себя винил. До сих пор обвиняю. Как же мы люди все-таки похожи.
Протягиваю руку и опускаю ладонь на плечо друга.
— Я помогу, — мой голос звучит будто издалека. Будто это и не я сказал вовсе.
Я, блять, права не имел.
Я же не смогу смотреть на неё спокойно...
— Она на Сейшелах сейчас. Там я её спрятал. Друзья помогли. Андрюх, мы даже видеться нормально не можем. В целях защиты, разумеется. Светка всю душу вытрясла... А этот уебок никак не угомонится. Ищет её постоянно, тварь!
— Стив, — беру со стола фотографию и двигаю к себе, — я тебя понял. Мне понадобится время. Справки навести, дело твоей дочери изучить,
