и отправиться дальше уже специальным имперским отправлением. Пока стоит мороз, голубиная почта работала только на коротких расстояниях.
Остальные погрустневшие желающие были утешены тем, что завтра будет много поручений, и повезут их те, кто будет готов к семи утра. Эх, предвижу завтра новую очередь. Отрядами их рассылать, что ли, чтобы всем хватило…
К МЕДВЕДЯМ
Я раздала указания и делегировала полномочия, а потом попросила Андле проводить меня к медведям.
Едва открыв дверь, я поняла, что в сарае есть ещё кто-то кроме медведей. Мать сидела к двери широкой спиной и заслоняла от нас угол, в котором горел тусклый свет, слышалась возня и… детские голоса? Я невольно ускорила шаг.
Медведица оглянулась и потеснилась, словно приглашая нас в свой маленький кружок. На охапках сена сидела девочка лет четырёх. Она и так была небольшая, а на фоне медведицы казалась и вовсе крохотной. Перед ней стояла корзинка, которую она заботливо укутывала одеяльцем. Медведица и пестун с любопытством наблюдали за происходящим. Чуть в сторонке на чурбачке сидел мальчишка постарше, лет восьми — ясно дело: старший брат присматривает — у его ног как раз и стоял стеклянный фонарь со свечой. Девочка закончила укладывать корзинку, подошла к медведице, наклонившейся пониже, и обхватила руками её огромную морду, а потом звонко чмокнула её в нос. Медведица громко и глубоко втянула носом воздух. Сейчас я могла бы поклясться, что она улыбается.
— Это кто же тут хозяйничает? — спросила друида, подходя ближе.
— Это я! — гордо сказала кнопка. — Я показала маме-медведице, как я грела котят в корзинке, и она согласилась попробовать. Только у неё когти вон какие, и ей неудобно, поэтому я ей помогла, — девочка продемонстрировала нам корзинку, в которой на сложенном в несколько рядов пуховом платке, укутанные стёганным (видимо, кукольным) одеяльцем спали два крошечных, слепых ещё медвежонка.
— Ты молодец! — похвалили мы по очереди. — А как тебя зовут?
— Катя. А брата — Димка, — представила нам юная укладывательница медведей в корзинки своего провожатого. — А ещё я мишку полечила! У него лапка болела и спинка, а я погладила — и всё прошло!
Мы с Андле переглянулись и, не сговариваясь, шагнули в общий транс.
— Кельда, ты посмотри!
— Я же его не видела, рассказывай.
— Ты же знаешь, я слабый лекарь. Могу только подтолкнуть регенерацию, уменьшить боль… ты понимаешь? Она исцелила его! Целиком!
— Доктор Айболит завидует молча.
— Это же жемчужина!
— Бриллиант, пожалуй. Друида-лекарь. Со сформированным в четыре года даром. Очень круто. Она вообще не выглядит усталой. Судя по всему, транслирует энергию земли интуитивно.
— Возьмёшься учить?
— После тебя. Нет, вместе с тобой. Блин, мелкая… Потихоньку… Ладно, выходим, это всё позже порешаем.
Наш разговор занял пару секунд и вряд ли был замечен.
— Так, товарищи. Время позднее, шагайте-ка вы спать. Но завтра, — я внимательно смотрю на детей, — мне понадобится ваша помощь, — наблюдаю, как их глаза разгораются. — Завтра с утра малыши-медвежата останутся одни. Им нужна будет временная мама, — смотрю на Катюшку, — и защита, — смотрю на брата. — Голосом барона назначаю тебя, Дмитрий, на охрану этого объекта. Внутри должна находиться только твоя сестра. Можете хоть забаррикадироваться. Откроешь или нам — или матери-медведице, понял?
— Понял, матушка кельда, — мальчишка подскочил и вытянулся передо мной как солдатик.
— Завтра быть здесь к пяти утра. А сейчас сопроводи сестру домой, — чуть наклоняюсь к нему и шепчу: — Отвечай: «Будет сделано!»
— Будет сделано, матушка кельда!
— Всё, идите! Да скажи родителям про задание. Нет, стой. Вдруг не поверят. Фамилия ваша как?
— Рощины, матушка кельда.
Сажусь на чурбак, достаю из кармана лист бумаги с ручкой и сочиняю суровый документ буквально следующего содержания:
'Этим письмом подтверждаю, что Рощин Дмитрий, 8-ми лет, совместно со своей сестрой Рощиной Екатериной, 4-х лет, назначены мной на выполнение особого приказа, начиная с 5.00 утра 16.08.0122 г.
Обязую любого, к которому обратятся указанные дети, оказывать полную помощь и содействие, в точности как детьми будет сказано.
Препятствовать любым действиям Рощиных Дмитрия и Екатерины запрещаю!
Срок действия письма: одни сутки.
Письмо у детей изымать не дозволяю!
Писано: 15.08*.0122 г.
в селе Горбушка земель Белого Ворона
голос барона Владимира Белого Ворона,
кельда земель Белого Ворона, Ольга
(размашистая подпись и печать)'
*Восьмой месяц у нас — январь,
если кто запамятовал.
— Держи, Димка. Родителям покажешь и с утра с собой возьмёшь, — глаза у пацана засияли, как у кошки. Он принял письмо двумя руками, аккуратно сложил и спрятал во внутренний карман куртки. Да уж, для него это — прямо как пакет в «Подвиге будёновца»… — Дома скажи: мы завтра, как вернёмся — зайдём к вам. Всё, шагайте.
— До свидания!
— Спокойной ночи! — пискнула Катюшка, и дверь за ними закрылась.
Я повернулась к спасённому семейству. Медведица сидела передо мной, как здоровая меховая гора.
— Она волнуется, — тихо сказала Андле.
— Успокой её, пожалуйста. Благодаря ей, между прочим, осталась нетронутой священная роща. И объясни, что завтра мы пойдём наказать тех людей, которые их обидели. Мне нужны оба свидетеля. Она — опознать рубщиков. И сын — чтобы показал, кто в него стрелял. Идти далеко, боюсь, на таком расстоянии они не выдержат темп отряда. Предлагаю им выйти заранее, чтобы в нужный момент быть уже там. Место она знает?
Метресса, всё это время смотревшая на медведицу, кивнула. Медведица кивнула тоже.
Медвежонок что-то тихонько рявкнул, закрыл нос лапой. Мать тихонько заворчала в ответ.
— Он боится, — перевела мне Андле.
— Не бойся, парень. Мы не дадим тебя в обиду.
Друида подошла поближе и почесала медвежонка между ушами, медведица тоже наклонилась пониже и подставила ей свою голову. Через пару минут звери уже спокойно спали.
— Ни к чему им ночь нервничать, — рассудительно сказала метресса.
— Пошли и мы тоже на боковую, девять уже, день был просто огромный, спать хочу — ужас.
— Пошли.
Мы пошли назад через двор, и я наконец-то обратила внимание (моя хвалёная наблюдательность!))), что двор у сыровара был, как многим нравилось, мощён подогнанными и выглаженными лиственничными плахами, а столбики перил украшены плетёной скандинавской резьбой.
Во дворе продолжал гулять народ. Повод, конечно, уважительный, однако вставать завтра в пять… Вижу, прочитав что-то в моём лице, поспешил ко мне хозяин дома.
Андрей Петрович поднялся рядом со мной на крыльцо и ещё раз поблагодарил, а затем со всем природным уважением пригласил гостей завтра, по возвращении с разбирательства, продолжить праздник, поскольку «госпожа кельда и госпожа метресса премного устали, и всем требуется отдохновение перед завтрашним походом».
Мы пожелали всем спокойной ночи и пошли спать.
03. ПЕСТРОЕ ВОЙСКО
УТРО
Деревня Горбушка, 16.08.0122
Кельда
Утро началось внезапно. Мне показалось, что с улицы доносится мужнин голос и я, подорвавшись с постели, метнулась к окну, выходившему во двор. Он же в Столице Империи должен быть⁈ Порталом вызвали⁈ Зачем? У них там дело куда поважнее, чем призвать к порядку деревушку юридически безграмотных нахалов…
На дворе было светло, хотя день только готовился родиться. Все крыши построек были увешаны фестонами светящихся гирлянд. Так, это Василиса со своими огневушками-поскакушками постаралась! Двор был полон людьми и лошадьми, слышался низкий гул мужских голосов, изредка перемежающийся девчоночьим смехом, а посередине толпы хозяин дома чинно раскланивался с несколькими людьми, среди которых выделялась высокая фигура в мохнатой шапке. Захар! До чего же он на отца похож! В свои пятьдесят он всё ещё оставался по-мальчишески гибким, не торопился жениться и тихонько посмеивался над сёстрами, которые периодически бросались его опекать, как самого младшего.
Толпа раздвинулась, пропуская группу к крыльцу, за спиной Захара я увидела Василису с Галей (Захарка, наверное, уговорил её приехать, я её с лета не видела), и на душе стало совсем тепло.
Так, сейчас ведь придут маму проверять.
Я едва успела бегом переодеться, поплескать в лицо водой и почистить зубы, как в дверь поскреблись, и в приоткрывшуюся щель просунулась Га́лина голова (видимо, на правах старшей).
— Мама! Ты уже проснулась!
Все трое сразу же вломились внутрь, кинулись обниматься, стало громко и тесно. Захар вручил мне здоровый свёрток:
— Держи, маман!
— Это что?
— Мантия твоя.
