не сказывать, дождаться тех женских дней, о которых говорить при людях негоже.
День пождёт, другой, третий, а как неделя прошла, поняла Дуняшка – всё! Получилось, понесла она. Как срок подошёл родила Дуняшка доченьку, хорошенькую, гоженькую, вылитая мать – кудряшки вьются чёрные, глазки глядят зелёненькие. Не нарадуются они с мужем на свою кровиночку долгожданную, души в ней не чают. Стали доченьку растить, в любви да счастье жить.
Вот наступила зима холодная, вьюжная. Закончились у них дрова. И поехал Дуняшкин муж в лес. Ждёт-пождёт Дуняшка, нет мужа, вот уж и стемнело за окном, метель поднялась, а его всё нет. Тревожно у неё на сердце, тоска обуяла, чует она, что-то случилось с ним. Уж она и у калитки постояла, и за околицу сбегала – нет мужа. Ночь прошла, Дуняшка и глаз не сомкнула. Лишь только рассвело, побежала она к Марийке.
– Марийка, помоги! Муж мой пропал, попроси своего, чтобы лошадь запряг, да в лес меня свёз, беда, видать, случилась с моим-то!
А надо сказать, что в лес все одной дорогой ездили, плутать негде было. Вот и поехали они все вместе Дуняшкиного мужа искать, Марийка тоже подружку не бросила, в сани прыгнула. Не успели они ещё и до леса доехать, как видят – стоят их сани у дороги, лошади нет, и мужа нет, лишь тулуп разодранный на снегу валяется, да кровь повсюду. Муж Марийкин велел женщинам в санях оставаться, с места не сходить, а сам в лес пошёл, куда следы уводили. И увидел он там страшную картину… Напали на лошадь волки и разодрали и её, и Дуняшкиного мужа, одни кости остались от них. Эти кости и похоронили…
Как пережила это Дуняшка никому не ведомо, и врагу такого не пожелаешь, выла и кричала, и волосы на себе рвала, и оземь билась. Осталась она одна с маленькой доченькой. Марийка про свою подруженьку не забывала, жалела её, голубила, каждый день навещала, к себе в гости зазывала, доченьку её, как родную любила. Так и стали они жить рука об руку.
В один из дней почувствовала Марийка, что происходит с ней что-то, а спустя недолгое время и поняла – отяжелела она, понесла. Вот радость-то какая! Муж-то её о сыне уж давно мечтал, доченьки подросли, помощницами стали матери, вот бы ещё сыночка им Бог послал. Вот встретила Марийка вечером мужа с работы, накормила-напоила, а как спать легли и спрашивает его:
– А что ты думаешь, если бы у нас сыночек родился?
– Я бы счастлив был! – отвечает муж
Призналась тут Марийка в своей тайне. Уж как муж-то обрадовался, только колесом по избе не ходил, так и светился от счастья, обнимает свою любимую, целует, милует.
Встали утром, Марийка принялась по хозяйству хлопотать, а муж на работу отправился. Идёт он по улице и видит, Дуняшка стоит у своей калитки и плачет горько. Подошёл он к ней, спрашивает:
– Что ты, Дунечка, плачешь так, убиваешься?
А она ему и отвечает:
– А то не знаешь ты про горе моё…
А опосля и попросила:
– Не помог бы ты мне? Работа по дому мужская накопилась, а мне не под силу. Наколю я дров на разок протопиться, а больше и не могу. И крыша вон под снегом просела. Поди, не обидится Марийка?
– Да что обижаться? – отвечает Марийкин муж, – Зайду, конечно, вечером, помогу тебе.
Пришёл он вечером и видит, плохо всё у Дуняшки, без мужской руки всё не так – тут лавка сломана, там забор упал, у шкафа дверца провисла, дрова, которые мужики из лесу привезли, неколотые лежат… Поработал он, сколько мог, да и домой собрался. А Дуняшка зовёт его:
– Пойдём, я на стол собрала, борща наварила.
– Да некогда мне, домой надо, – отвечает Марийкин муж.
– Да я надолго тебя не задержу, – уговаривает Дуняшка, – Мне ведь отблагодарить тебя хочется.
Остался Марийкин муж поужинать, борщ у Дуняшки и вправду отменный, а она ещё и самогону своего налила стопочку, подаёт ему. Выпил Марийкин муж, поел, поговорили они за жизнь, покалякали, да отправился он домой. Он-то ушёл, а вот Дуняшкина душа заныла, глядит она ему вслед и думает:
– Вот отчего всё в жизни так? Почему Марийке всё, а ей, Дуне, ничего? Вот у Марийки и муж жив-здоров рядом, и родители помогают, и доченьки две, и сама она вся такая ладная да красивая, а у неё, у Дуняши и мужа нет, похоронила, и мать о прошлом годе зимой под лёд ушла, когда бельё на речке полоскала, сиротой её оставила. Тяжёлые думы обуяли Дуняшку. Ночь не спит, две не спит, три не спит… И задумала она нечистое.
Прошло несколько дней, зовёт она снова мужа Марийкиного к себе:
– Загляни ко мне, пожалуйста, помоги ещё немного, кадки надо в подполе передвинуть, дров поколоть.
Ну, он и пошёл без задней мысли. Сделал снова дела, а Дуняша его к столу зовёт. Огурчиков достала, картошечки сварила, стопочку налила. Выпил Марийкин муж, сидит, смотрит на Дуняшку и думает:
– И как это я раньше-то не замечал, какая Дуняша красивая? Глаз не отвести, всем девка взяла, и статная, и высокая, и всё-то при ней.
Поговорили они снова, посидели, но пошёл он всё таки домой. Пришёл, а там Марийка с доченьками, встречают его, ластятся. У Марийки и животик уже округлился, сыночек там бьётся, растёт день ото дня. Легли спать. А Марийкиному мужу не спится. Лежит он, и Дуняшка у него из головы нейдёт. Утром встал он, голова у него дурная, мысли путаются, дела из рук валятся. Марийка хлопотать принялась, ничего не замечает. Только с этого вечера стала она понимать, что с мужем её неладное творится. И случилось так, что в одну из ночей муж Марийкин домой ночевать не пришёл…
Страх какой обуял Марийку, что и слов нет. Сколько дум она передумала. И туда, и сюда по деревне пробежалась, нет его нигде. По людям идти искать неудобно, разговоры пойдут нехорошие. Так и просидела всю ночь Марийка у окна, прождала. А наутро явился муж. Вошёл в избу и встал перед ней столбом:
– Ухожу я от тебя, Марийка.
Так и ахнула Марийка, за живот схватилась, присела на лавку:
– Как же так? – спрашивает, – Ведь семья у нас, сыночек скоро народится.
– Детей я не оставлю, помогать стану. А ты, Марийка, живи как знаешь.
– Да куда же ты уходишь-то?
– К Дуняше, – отвечает.
Марийка белугой выла, девчонки перепугались, утешают мать, водой отпаивают. Насилу успокоили. Не спала эту ночь Марийка. А наутро подкараулила она, пока муж её от Дуняши на работу уйдёт, и пошла к Дуняшке.
– Что ж ты делаешь-то, Дуняша? – говорит она ей, – Что ж ты мужа моего из семьи уводишь?
А Дуняшка сидит на лавке, да усмехается, ни капли раскаяния, ни грамма сожаления нет у неё.
– А что же, всё счастье тебе только? – отвечает она Марийке, – Я тоже может счастья хочу?
– Так найди счастье-то своё, зачем чужое счастье сманиваешь?
– А что мне искать, когда вот он, рядом? Хороший да красивый, ласковый да работящий.
Упала Марийка перед ней на колени.
– Проси, – говорит, – Что хочешь, только мужа отпусти. Я за ним по снегу босиком пойду, в огонь, и в воду, люблю я его!
Но не было жалости у Дуняшки, лишь посмеялась она в ответ.
Марийка ей и денег предлагала, и серёжки тятенькой дарёные, и крестик золотой, нет, ничего не надо Дуняшке.
Ушла Марийка домой. И задумала она страшное. Приходит она к бабке Котяжихе и говорит:
– Дай мне, бабушка, отвар такой, чтобы ребёночка скинуть.
Ох, как глянула на неё бабка Котяжиха, глазами сверкнула:
– Да ты что удумала, девка? – отвечает она Марийке, – Душу свою погубить захотела?
Бабка Котяжиха хоть и была ведьмачкой, да тоже разбиралась какими делами заниматься, а какими нет, не желала она за просто так душу-то дьяволу отдавать. Спрашивать она стала у Марийки, что случилось с ней, отчего грех такой решила она на душу взять. Та и поведала ей со слезами обо всём.
– О-о, – отвечает бабка Котяжиха, – Знаю
