только ты, Яков, беду почуял? – спрашивают.
А Яков снова про женщину молчит.
К вечеру следующего дня дошли они до небольшой деревеньки, тут пустила их на ночлег бабушка одна, что на краю деревни жила в небольшой избушке. Накормила она путников, да спать уложила, а перед сном разговор завели в сумерках – откуда идут, да куда путь держат. Вот и спрашивает их та бабушка:
– А где вы, миленькие, вчерашню-то ночь ночевали?
– Так вот, бабушка, – отвечают, – На том-то постоялом дворе, незадорого нас пустили, за копеечку.
Как услыхала старушка те слова, так руками всплеснула:
– Родненькие мои, да как вы оттудась живые-то ушли?
– А что там, бабонька?
– Дак ить там разбойники орудуют, берут хозява те постояльцев на постой, да высматривают, что у их есть доброго с собой – деньги ли, одёжа ли, ишшо ли кака ценность, а ночью, как постояльцы уснут, нападают на двор разбойники и убивают всех. Да только разбойники те не случайные, это сродственники хозяев. Так они по сговору дела тёмные делают. А несчастных людей опосля находят то в лесу, то в реке, то в логу, то ещё где и без голов.
А Яков опять молчит про женщину в голубом…
***
Вот и остались позади почти три тыщи вёрст. Когда до Киева уж совсем недалече осталось, решили до конца дойти без ночлежек, и вот на рассвете показались на горизонте золотые маковки церквей, дома белокаменные, площади широкие, град великий. Дошли богомольцы! Переоделись в чистые рубахи, да умылись в роднике, и пошли в долгожданный Киев.
А лишь только добрались, да в храм первый вошли, и увидел Яков ЕЁ… Прямо напротив входа икона во весь рост, а на ней Пресвятая Царица Небесная, Богородица, в том самом голубом одеянии, в котором она Якову являлась. Упал тут Яков на колени, заливаясь слезами, и поведал всё своим спутникам, и те тоже диву дались и возрадовались, вознесли хвалу Господу и Матери Его Пречистой, и всем святым за чудесное своё спасение. Слава Богу за всё! Ходят по земле богомольцы и благословенны они, ибо сам Христос посреди них.
– Ты куда идёшь, скажи мне,
Странник, с посохом в руке?
– Дивной милостью Господней
К лучшей я иду стране.
Через горы и долины,
Через степи и поля,
Чрез леса и чрез равнины
Я иду домой, друзья.
– Странник, в чём твоя надежда
Во стране твоей родной?
– Белоснежная одежда
И венец весь золотой;
Там источники живые
И небесные цветы,
Я иду за Иисусом
Через жгучие пески.
– Страх и ужас не знакомы
Разве на пути тебе?
– Ах, Господни легионы
Охранят меня везде!
Иисус Христос со мною,
Он направит Сам меня
Неуклонною тропою
Прямо, прямо в небеса.
– Так возьми ж меня с собою,
Где чудесная страна.
– Да, мой друг, пойдём со мною,
Вот тебе моя рука.
Недалёко уж родная
И желанная страна.
Вера чистая, живая
Нас введёт с тобой туда.
Приворот
Вот уж вечер за окном, месяц ясный светит в дом, значит наступило время вечерней сказки. А в деревне Ильинке их много водится. И сегодня расскажу я вам о том, как бабка Котяжиха помогла мужа вернуть. А началось всё так…
Жили в Ильинке две подружки, Дуняша и Мария. Были они неразлучны с самого детства, и была их дружба такая, что все их за родных сестёр считали. Всюду-то они вместе были, то на озере лягушек ловят, то на речке купаются, то куколок из кукурузных початков мастерят – обернут початочек тряпицей цветной, баской, а волосики наружу выправят, вот и куколка готова. Зимой на саночках вместе катаются, да снежных баб лепят. Весной запруду строят, да из щепочек лодочки мастерят. Дуняшка та побойчее была, а Марийка поспокойнее. Если только мальчишки вдруг Марийку обидят, Дуняшка тут как тут – налетит, тумаков надаёт, мальчишки врассыпную от неё, только пятки сверкают! Боевая девка была Дуняшка, огонь прямо. А Мария та тихая была да задумчивая, сядет у озера на бережку, песню длинную, душевную затянет, а то просто сидит, на воду глядит и думает о чём-то своём, мечтает. Как в лес придут, Дуняшка, не успеешь оглянуться, уж полную корзинку ягод да грибов наберёт, а Марийка сначала все цветочки перенюхает, все травинки переберёт, каждую букашку приметит, каждую пташку послушает. А места-то в Ильинке красивые! Поля бескрайние, луга разноцветные, леса дремучие, поляны душистые, речка певучая, небо высокое, живи да радуйся!
Так и росли девчатки, зима сменяла осень, а лето весну, пролетело времечко, заневестились Дуняшка с Марийкой, выросли. Красавицами стали, глаз не отвести. Дуняшка кучерявая, тёмненькая, глазищи как изумруды, зелёны, у-ух! Как взглянет, так сердце ёкает. А Марийка светленькая, коса длинная, глаза голубеньки, как небушко. Песню запоёт – заслушаешься. Женихи к ним посватались. И вот сыграли подружки две свадьбы в один день. Вся деревня дивилась их дружбе – и росли-то как сёстры и даже замуж вышли в один день! Вот и жизнь пошла семейная, хлопоты да заботы. Мужья обоим хорошие достались, работящие парни, крепкие, ладные, и руки откуда надо растут, и умом Бог не обидел. Да вот только по разному судьба сложилась у девчат. У Марийки две доченьки-близняшки родились, беленькие, голубоглазенькие, словно два солнышка. Все в мать пошли. Муж Марийкин так и называл их всех троих – солнышки мои. А вот у Дуняшки никак с ребёночком-то не получалось. Уже и муж стал косо на неё поглядывать, серчать вроде как. А что Дуняшка может сказать, молчит да плачет. Думала она, думала, да и решила пойти… А куда, как думаете? Правильно, к бабке Котяжихе. Она много чего знает, непременно поможет. Так и сделала Дуняшка. Вечерком, как смеркаться стало за окном, собралась, да пошла огородами, чтоб никто не видел и вопросов не задавал, к бабке Котяжихе.
Пришла и рассказывает той, так, мол, и так, детей у нас нет и никак не получается, а хочется деток, очень хочется! Что делать? Как быть? Расплакалась от беды своей горько, нету сил в себе боль держать. Выслушала бабка Котяжиха её внимательно да и говорит:
– Помогу я тебе, девка, будут у тебя дети. Как полнолунье наступит, приходи ты ко мне в вечор, да так, чтобы ни одна живая душа тебя не увидела, и мужу ничего не сказывай. Сила материнства она тайны требует.
Вот и созрела луна, повисла на небе тяжёлым оранжевым шаром, полная, брюхатая. Окольными путями прокралась Дуняшка к бабке Котяжихе. И дала ей та пузырёк с настойкой, да и сказала:
– Пить будешь эту настойку по капелькам десять ночей подряд и с мужем спать каждую ночь. Ну, а там увидишь, что будет.
Ушла Дуняшка от бабки Котяжихи с надеждой, сжимая крепко заветную скляночку под складками шали.
Прошло время, всё делала Дуняшка, как ей бабка наказывала, и настой пила, и с мужем каждую ночь ложилась. И в один день почувствовала она, что изменилось всё кругом – и чай иначе пахнет, и молоко, которое она так любила, неприятно ей сделалось вдруг, и от борща её воротит. Пришла она как-то к подруженьке своей Марийке вечерять, а та из сенцев капустку принесла квашеную, сочную, хрустящую, да с клюковкой алой. Ох, и набросилась Дуняшка на эту капусту, ест да нахваливает. А Марийка следит за ней с улыбкой, ничего не говорит, а после уж и сказала:
– Не тяжёлая ли ты, Дуняшка?
Удивилась Дуняшка, глаза на подружку вытаращила, рот раскрыла:
– Да ну, Марийка?
А сама задумалась, поди, правда? Хотела было на радостях поделиться с подружкой тайной-то своей, да вспомнила наказ бабки Котяжихи, чтоб язык за зубами держала, и смолчала. Поспешила Дуняшка домой, скинула шубейку и валенки, подбежала к зеркалу, глянула на себя – глаза светятся, лицо сияет какой-то особой красотой, тихой и вместе с тем величественной! Ой, неужто и вправду сбылось желание её заветное? Но решила Дуняшка пока обождать и никому
