class="p1">Кто верит в безымянные высоты,
У нас в деревне точно не бывал!
Дорогой Рубцова
До деревни до Николы
Труден путь.
До парома от парома —
Хлябь и муть.
Ни попутки, ни подводы —
Пешедрал.
Сколько раз по непогоде
Он шагал…
Яства – чёрная краюха
Да вода.
Стонут в поле, как старухи,
Провода.
Натрудил матросу плечи
Вещмешок.
Попугал в осенний вечер
Волчий лог.
А пойди-ка, поищи
Стихи светлей,
Его сказочной глуши
И журавлей.
Вот обидно карьеристам
От пера,
Что не им сундук Россия
Отперла.
Где сокровища несметные,
Грады-Китежи бессмертные…
А чего завидовать,
Дружок?
Вот те лапти, вот сума
И батожок.
Русь возвращается!
Художнику В. Н. Латынцеву
В Устюге храмов горят купола.
В Сухоне льдины дыбом.
Русь православная мне мила.
Таю весенней глыбой.
Дома я, в тёмном гуляю лесу,
Полем дышу и лугом.
Пью, как лекарство, полотен красу.
Встретился с давним другом.
Ветра и птиц узнаю голоса.
Святость во мне земная.
Как в этих лужах горят небеса!
А синева какая!
Радость во мне, не тоска и не грусть.
Избам хочу покаяться.
Кто там твердит: «Уходящая Русь»?
Русь возвращается!
Москва – Мурманск
Москва растаяла вдали.
Продлится два часа полёт.
И Мурманск на краю земли
Полночный примет самолёт.
Под облаками спит земля,
Которой в мире нет милей.
Леса, погосты и поля
И домик матери моей.
Края, где знаю каждый куст.
Село, где не был столько лет.
Луга, где воздух на меду.
Сады, где рвал с черёмух цвет.
Бездушный век приговорил
Летать в стерильных облаках.
Да так, что я почти забыл
И шум берёз, и запах трав.
А мне нельзя без тех лугов!
А мне нельзя без тех полей!
Я все отдам без лишних слов
За воздух родины моей.
Лечу над ватой облаков.
Могуч, как бог, ни дать ни взять.
На днях от Кольских берегов
В подлодке отвалю опять.
А там не воздух – кислород
Настоян тяжкой глубиной.
Там океан и вечный лёд
Между Россиею и мной.
А мне нельзя без тех лугов!
А мне нельзя без тех полей!
Я всё отдам без лишних слов
За воздух родины моей.
Москва растаяла вдали.
Ночной закончился полёт.
И Мурманск на краю земли
В огнях встречает самолёт.
Урановая музыка глубин
А. Г. Буглаку
Романтиков в помине не осталось,
И мы с тобой дожили до седин.
Счастливчики! Ведь нам с тобой досталась
Суровая романтика глубин.
Ты помнишь, как ныряли от причала —
В подводный космос от полярных льдин?!
Чтоб побеждать! И нам с тобой звучала
Урановая музыка глубин.
– Нормально ли – в поэты в ваши лета? —
Спросил журнальный деятель один.
Он где-то прав, но пусть учтут при этом
Влияние морозов и глубин.
Есть бриллианты и пустые стразы.
Есть просто угли от костра осин.
Но угли превращаются в алмазы,
Преодолев давление глубин.
Но души превращаются в алмазы
Под тяжестью немыслимой глубин.
Ох, трудна, тяжела глубина.
Если что – ни покрышки, ни дна.
Только всё же упрямо идём мы на бой
В глубину, в глубине, с глубиной.
Потому что нам в жизни была суждена
Для огранки души глубина.
Уходим
Е.М.Иванову
Бурун.
Толчок.
Присела, понеслась!
Мы перешли
с моторов
на турбину.
Какая мощь!
Какая дрожь и страсть!
Уже волна
ласкает нашу спину.
Уходим
на работу в океаны
Невидимые
пахари глубин.
Для жизни мирной,
как это ни странно,
Нужны
ракеты
наших субмарин.
В холодный мрак
и в тишину
уходим,
Задраив люки,
и надраив медь,
Чтоб за Россию
при любой погоде
Ракеты
не замедлили
взлететь.
Под тяжкий груз
мы подставляем плечи.
С ним нет покоя
и на самом дне.
И рвутся души
сквозь металл
на встречу —
Из чёрной бездны
к солнцу и весне.
И вот опять —
присела, понеслась!
Уже идём
из базы
под турбиной.
Какая мощь!
Нырнуть какая страсть!
И вот волна
скрывает субмарину.
Автономка
Верхний люк уже задраен.
В ЦГБ шумит вода.
Погруженье начинаем.
Устремляемся туда,
Где стихия субмарин —
Тишина и мрак глубин.
Самый северный в Европе
Маячок мигнул вдали.
С ним исчезли в перископе
Очертания земли.
Семь минут дифферентовка —
Вот что значит тренировка.
Крейсер слился с человеком.
Тонну за борт, тонну в нос.
Осмотреться по отсекам.
Лишний вырубить насос.
Все системы проверяем.
Всё сбывается. Ныряем.
– Тридцать, сорок, шестьдесят, —
Слышен боцмана доклад.
Наконец спокойно мне
В безопасной глубине.
Как набат разнёсся эхом:
«Слушать всем!» – звенит сигнал.
В настороженных отсеках
Гимн Союза прозвучал.
Командир довёл до нас
По трансляции приказ:
– Курс на Полюс. Там всплывём,
Баллистической ракетой
В океане Тихом где-то
По квадрату долбанём.
Соблюдая тишину,
Мы уходим в глубину.
Задаем турбине двести.
Квакер щёлкает на дне.
Это значит мы на месте,
На рабочей глубине.
И крадёмся на вершину
Подо льдом в ущельях гор,
Уповая на машины
Да на мамин заговор…
Двадцатиметровый лёд
Здесь от шторма бережёт.
Слышал, были здесь когда-то
И подлодки супостата.
Не стучите люком громко —
Скрытность, море, автономка!
Вахта, сон, обед, каюта,
Тренировка КБР,
Чтенью, видику минута —
Вот подводника удел.
У мужчин налажен тут
Настороженный уют.
Сутки, месяцы бегут.
Нет, бегут до половины,
Ковыляют с середины,
По-пластунски наконец,
Словно раненый боец,
Сутки тянут еле-еле
Воз тринадцатой недели.
Вахта, ужин, филь, каюта,
Разговоры о стране,
Дети, женщины во сне…
И не спится почему-то
Подо льдом на глубине…
Всё же мир узнает нас —
Нами выполнен приказ.
Точно вмазала ракета
В океане Тихом где-то.
А о том, как в полынье
Оказался на корме
Белый, как сугроб, медведь
На людишек посмотреть,
Как мы вышли на простор
Из-под айсберговых гор —
То отдельный разговор.
Расскажу когда-нибудь.
Дайте мне передохнуть.
Вновь поют цистерны звонко.
Мы устали в тишине.
Завершилась автономка.
Крейсер снова на волне.
Ну, а штурман – парень дока!
И маяк, и город здесь.
И всплываем не до срока —
Все же счастье в жизни есть!
Снисхождения не знали
К нам ни льды, ни глубина.
Запах тундры слёзы дарит…
Принимай сынов, страна!
Отклонение – ноль
Достигли Полюса. Над нами вечный лед.
За много миль
