правда?
Но, конечно, не все так просто, как могло казаться. Все это хорошо лишь в теории. Базовый вирус, состоит из приемника нейросигналов, диагностику проводит искусственный интеллект внешнего устройства, а саморегуляция состоит из специальных возбудителей, входящих в формулу вируса.
Стало быть, в осуществлении подобного проекта необходимо задействовать огромное количество специалистов, от биоинженеров и программистов, до дизайнеров и художников.
Так или иначе, через пару недель я уже стояла вся нарядная и даже накрашенная у проекторного экрана, доказывая обществу в виде студентов и экзаменаторов, что мы все можем жить лучше и даже чуточку веселей, если приложим совместные усилия.
Пока Барков, сознательно пересевший на первые ряды к моему выходу, скрипел зубами и испепелял меня лучами ненависти, а представители комиссии в лице декана, директора и преподавателей всеми силами старались изображать заинтересованность к небывалому порыву энтузиазма и оптимизма в моем лице по представленной теме, я трепетала и буйствовала.
Я рассказывала научную часть, важность подобной разработки, теоретические прорывы в этой области, общие социальные успехи на фоне прогресса медицины, чего я только не говорила и не показывала, но массовость стала просыпаться ближе к списку литературы на последней странице дипломного проекта.
– Всё это, конечно, очень интересно и познавательно, но труднодостижимо. Очередная утопия и фантазерство. Подобные проекты необходимы только исследователям, а не реальным учёным и разработчикам. Но, нужно отдать должное вашему наставнику – Сапогову, вы провели очень глубокую и объёмную работу. Мы поставим вам отлично, но учтите, что ваш проект не является научным, – сказал мне декан, на фоне счастливой гримасы презрения и ликования Саши Баркова.
Я подняла свою челюсть с пола и поехала домой, наливаясь пунцом от внутренней ярости и негодования, цветом становясь похожей на свой красный диплом. Проскочив незаметно серой мышкой мимо комнат мамы и брата, я пронырнула в кладовку:
– Пылится здесь, – приказала я красной корочке позора и, бросив документ о собственной состоятельности, гордо пошла, заниматься чисто женскими делами – беззвучно рыдать в подушку лежа на кровати.
Меня не любят, меня не ценят, я никому не нужна и прочий бабский хоровод мыслительных тараканов. Я не раз это пережила и ещё сто раз переживу, просто женщине надо поплакать, отстаньте от неё и принесите шоколадку.
Когда отпустило, я пошла на кухню. Там уже вовсю шёл подготовительный процесс пожирания и кормления: Мишка стучал ложкой, а мама готовила кашу.
– Ты дома?! – радостно воскликнула мама.
Мишка вылупил глаза.
– Угу.
– Сдала?!
– Ага.
– Моя ты умница! – мама сердечно обняла меня и затряслась.
Когда она волнуется или напрягается, хоть умственно, хоть физически, она сильно трясется. Это все последствия болезни и никаких лекарств на эти симптомы не существует.
– Полежи, отдохни, я покормлю его, – сказала я.
– Нет, я сама, – ответила мама.
Она всегда смущалась, когда её трясло. Ей было неприятно. Внутренне она не смогла смириться с тем, что её поразила болезнь. Она не хотела чувствовать себя неполноценной. Да и никто бы не хотел. Иногда она просто падала от бессилия, пытаясь заниматься домашними делами. Она боец и я горжусь ей.
Мишка лопал кашу, я мыла посуду и вдруг увидела, как ложка у Миши неожиданно выпала из рук. Как-то непроизвольно это произошло.
Я нахмурилась, подняла её и снова дала ему. Мама с тревогой смотрела на моё напряженное лицо.
– Ты чего? – спросила она, – помыть же надо.
– Подожди, – ответила я. – Миша – ешь.
Миша облизнулся, взял ложку и… затрясся…
Часть вторая.
«Рыжие надежды»
Утром я рылась в кладовке в поисках документа из мест добровольного лишения свободы сроком на семь лет.
Достав диплом, я сунула его в пакет, туда же запихала все свои грамоты, награды, благодарности и прочую макулатуру жизненного самоутверждения.
Нет, мне плевать. Я добьюсь своего. Вчера я увидела то, что обязывает меня, стучать в двери медицинского научно-исследовательского института прямой ногой. Возможно даже с разбегу.
Оставив шарф и наушники дома, я впервые в жизни взяла такси, громким и четким голосом сказала водителю адрес института и поехала устраиваться на работу.
И пусть только попробуют сказать мне, что мест нет, значит, кому-то суждено подвинуться.
А ещё пусть мне что-либо скажут на тему моей профнепригодности, я там любого академика разнесу в пух и прах.
Я крыса, загнанная в угол и за своих родных, я буду драться.
Через час я уже писала анкету и отчаянно просила о личном разговоре с директором института.
– Он сейчас занят, – ответили мне недоуменно.
– Я подожду, – ответила я с выражением.
Девочка из отдела кадров сделала глаза и ушла, цокая каблуками, как лошадь копытом по стеклу.
Я зла и агрессивна. Но мне нужна эта работа, все ваши сотрудники и куча денег ради своей идеи. Всего на всего. Весь мир и что-нибудь покушать. Я сделаю этот вирус, сделаю его и вылечу маму с братом.
За прозрачным стеклом появилась фигура.
Я напряглась.
– Вы хотели меня видеть? – спросил меня высокий брюнет средних лет.
– Да, – ответила я бойко.
– По какому поводу?
– У меня есть предложение для вашего института в виде важной и перспективной разработки.
Брюнет представился:
– Дмитрий Николаевич, директор института.
– Дарья Сергеевна, – кивнула я своей рыжей копной в ответ.
– Я вас слушаю, Дарья, – директор присел за стол, сложил руки, и чуть склонив голову, включил радары проницательности.
Я слегка покашляла.
Потом полезла в пакет и кинула стопку бумаг на стол.
– Здесь мой диплом.
– Так.
– В нём я рассказываю, как создать вирусный геном, способный управлять человеческим иммунитетом, для постоянной саморегуляции и восстановления организма.
– Ага. А от меня вы что хотите?
– Хочу подключить все ваши ресурсы для создания этого проекта.
– Но никаких ресурсов, кроме человеческих, у меня нет, – развел руками директор.
– Вот они-то и понадобятся.
– Кто? Человеки?
– Да.
– Все?
– Все. Ещё и мало будет.
– Что ещё?
– Финансовая государственная поддержка, огромный денежный грант.
– Угу. Много?
– Очень. Вам придется попотеть.
– Мне?
– Да.
– Ясно. Что-то ещё?
– Да. Мне должность ведущего биоинженера проекта.
– Свой кабинет освободить?
– Мне он не нужен. Пока не нужен.
– Но может пригодиться?
– Может.
– Так, значит должность, деньги…
– Много денег.
– Много денег и много людей.
– Да.
– Хорошо. Ответьте мне только на один вопрос.
– Слушаю.
– А для чего всё это?
– Я же сказала, для создания генома, который будет регулировать в организме…
– Нет, нет, нет, погодите, вы не поняли, для чего это нужно в мире?
Директор выразительно посмотрел на меня, пытаясь найти в моей голове остатки адекватности, но я была отчаянна и непоколебима.
– Чтобы все люди жили здоровыми и
