Ознакомительная версия. Доступно 24 страниц из 116
показала, что хочу стукнуть своим о ее, и она тоже подняла свой бокал мне на встречу. Она была зажата, и я видела, как сильно сомкнуты ее челюсти и напряжена шея.
Ничего, дорогая, я надеюсь, что в бокале именно то, что я думаю, и оно развяжет тебе язык. Но напиток за секунду открыл для меня все, что произошло со мной ранее…
Глава 3
И я вспомнила. Вспомнила то, что произошло после того, как я захлебнулась водой в озере… И кем я была раньше…
Надо мной стоял человек в длинной белой рубашке. Человек, похожий на Доктора Хауса из сериала. Вокруг меня сидели люди, и они все смотрели на меня. Мы сидели в странной комнате.
— Лали, ты умерла, и сейчас очень важно, чтобы ты поняла, что от тебя требуется, — он говорил как говорит батюшка в церкви перед тем как начать петь длинную песню про светлый праздник Пасхи.
— Не может этого быть. Вот мое тело, я все понимаю, я мыслю! — это было, словно, сном.
— У тебя сейчас момент отрицания, но ты минуешь его, и придешь к этапу принятия, здесь это очень быстро происходит. Мы подождем, — он ласково улыбнулся, и уставился на меня.
Я одними глазами обвела коллектив сумасшедших, что сейчас с той же блаженной улыбкой пялились на меня. Не, это точно секта. Надо поддакивать, а как только закончится собрание, споем их песню про Мата Хари — Мата Кришна, и я выйду на улицу. Там сейчас хорошо. Лето, воздух, птицы. Птицы…
У нас в деревне в моем детстве было много птиц, особенно, когда спел инжир. И птицы, словно одурманенные его запахом, слетались поклевать нежные сочные плоды. Инжир можно языком прижать к нёбу, и по рту разливается нежное пюре с миллионами смешных косточек.
— Лали, чемо сихаруло, не надо собирать инжир с пола, животик будет болеть всю ночь, потом придется звать тетку Нану, и она поставит тебе вооот такой укол. — бабушка всегда смешно говорила и старалась вставлять слова на грузинском, хотя была русской. Она делала это чтобы порадовать дедушку. Она бежала ко мне с полотенцем в руках, это значило, что сейчас меня будут им гонять, потому что обычно оно висело у нее на плече.
Я росла с бабушкой и дедушкой потому что мои мама с папой так решили. Родители жили в Москве. А потом папа умер, а мама приехала еще два раза в нашу деревню, носящую смешное революционное название, и пропала. Родителей моей мамы мы не знали, потому что, как сказал мой дед, моя мама — гугули. Это значит кукушка. Моя мама — птица.
Я всем говорила, что моя мама птичка, и она принесла меня моим любимым бабушке и дедушке. Мне хорошо жилось — меня баловали. Дедушка Вано выращивал виноград, делал вино, разводил рыбу и учил меня смотреть на горы, когда мы сидели в тени тутовника. С гор на всех спускается благодать, но только если трудиться и быть добрым к людям. Я ждала ее, представляла, что благодать это такая женщина в красивом платье, с белыми волосами, как у девушки, что приезжала на каникулы с соседской внучкой из города, в котором всю зиму только ночь. У меня были темные и слишком кудрявые волосы, и я не была похожа на благодать.
А бабушка Лида заставляла помогать с арахисом, сбором фруктов и ягод, поливом, и мелкой женской работой, потом учила делать меня вкусные соусы, варенья, запекать мясо и рыбу. А осенью, когда дедушка Вано отдавал ей жмых от винограда, она ставила его бродить по новой, и в специальной ямке, над которой стояла деревянная избушка, похожая на курятник, она варила чачу. Чачу дедушка не пил, чача вся была на продажу. Дедушка пил красное вино, а бабушка — белое, потому что от красного у нее поднималось давление.
А потом, когда я выросла, и выучилась в техникуме, Вано и Лида умерли друг за другом. Сначала умер дед. Через полгода умерла бабушка Лида. И я осталась одна. Как птица. Птица учит летать своих птенцов — она выталкивает их из гнезда. Мои птицы выпали из него сами. Осталась я. Одна. Огромная земля с виноградом, дом, и озеро с зеркальными карпами. Я сидела под инжиром. Он падал мне на голову, когда мои сестры — птицы клевали спелые плоды. Я поднимала их с пола и ела. Тетка Нана тоже не придет больше с большим уколом — она умерла три года назад.
Продав дом, я поехала в Москву — искать маму. Я продала виноград и зеркальных карпов — продала всю мою историю. Но моя мама — птица, а птицы не беспокоятся о своих детях, поэтому она не нашлась. Я купила в Подмосковье квартиру и устроилась работать в ресторан. А потом влюбилась в самого красивого мужчину, и он стал моим мужем.
Через пару месяцев он отправил меня к морю, потому что я слишком много работала, а сам остался делать ремонт в моей квартире. Когда я вернулась, мой муж продал мою квартиру, а когда я пошла в милицию — он избил меня. И я потеряла своего неродившегося ребенка. И врач сказал, что детей у меня больше не будет. Мне некуда было идти из больницы, и я пошла к знакомой, с которой работала. Она сказала, что мне надо расслабиться и выпить — так я смогу поплакать.
Каждый человек имеет порог, перешагнуть который просто не в силах. Этот порог горя я не перешагнула. Тогда я впервые напилась до чертиков, и я смогла заснуть.
Я работала в ресторане, снимала квартиру в Москве. Я делала сациви и пхали такими, что люди облизывали пальцы, меня готовы были взять в любой ресторан, я могла позволить себе все самое лучшее, но я не видела смысла — я приходила домой и пила вино. Сначала хорошее, потом любое. И вдруг я оказалась на рынке. Потому что, когда я пила, я смеялась. Смеялась и дерзила директору, дерзила гостям. Пила иногда на работе, пила на ночь, чтобы заснуть, пила утром, днем, когда были деньги на вино.
На рынке мне вдруг стало сорок пять лет. Сменилось много времени и много птиц. Мы с соседкой снимали комнату далеко от Москвы. Мы торговали всякой ерундой — мочалками, ситечками и дешевыми ножами.
На неделе я ездила в электричках и продавала полотенца и носки. А вечером мы пили вино. Было
Ознакомительная версия. Доступно 24 страниц из 116
