В воздухе появилось изображение черепа, идентичное тому, что Тео минуту назад видел с помощью внутреннего коммуникатора. Область мозга (чертовски большая) в той части головы, которой вроде бы меньше всего досталось, подсветилась противным красным. – Гидродинамические колебания вызвали негативное воздействие на отростки твердых мозговых оболочек…
Тео замахал рукой.
– Полегче, док. Не все здесь присутствующие изучали физиологию для того, чтобы лечить людей, а не калечить. Можно попроще?
Мэйс хмыкнул.
– Советую тебе провести в постели пару дней. А лучше – остаться на это время в больнице.
Тео взял со столика стакан воды и сделал большой глоток прохладной влаги. Головокружение уменьшилось. Немного.
– Завтра я должен быть на Арене.
Доктор Мэйс смерил Тео взглядом недовольного родителя. Однако он был слишком умён и слишком хорошо знал своего пациента, чтобы задавать вопросы или отговаривать. Вместо этого Мэйс вытащил из халата инъекционную капсулу с серой субстанцией.
– Это поможет защитить твой мозг. Временно создаст дополнительную молекулярную оболочку. Действует примерно час. Старайся всё же избегать особенно сильных потрясений.
Тео показалось, что сквозь грозовую тучу пробился лучик света. Это ведь именно то, что нужно. Вот только… выражение лица доктора Мэйса по-прежнему не внушало оптимизма.
– Но? – спросил Тео.
Мэйс приподнял одну бровь.
– Ты собирался сказать «но». В таких ситуациях всегда следует какое-то «но». Времена года больше не меняются, а жизнь остаётся сукой.
Мэйс усмехнулся. Весьма невесело.
– Так что там за «но», док?
Мэйс вздохнул.
– Твои рефлексы притупятся. Возможно, не будут работать некоторые мозговые импланты.
– Некоторые?
– Скорее, все. Появятся боли, головокружения, тошнота. Словом, ты почувствуешь себя… старым.
***
Тео, щурясь, брёл по залитым лазерным светом улицам и чувствовал себя старым. После таких новостей ему было необходимо пройтись. Снобам, презирающим гораздо более быстрый и эффективный общественный транспорт и проносящихся сейчас мимо в личных ховеркарах, картина виделась весьма странной: одинокий человек идёт по тротуару. Кому в здравом уме придёт в голову ходить по улицам? Магнитные поезда могли доставить в любую (стоящую посещения) часть города. Возможно, в трущобах нижних уровней у кого-то и есть необходимость перемещаться таким способом, но, скажите на милость, когда вы видели, чтобы состоятельный человек бродил где-то, кроме парков? Похоже, док прав, и мозгам Тео действительно здорово досталось.
Исполинские рекламные вывески, которые сто лет как никто не замечал, окрашивали яркими цветами фасады зданий. Там, внутри серых громадин, размерами насмехавшихся над горами, копошились микроскопические существа-падальщики, высосавшие все соки из этой замусоренной земли, сделавшие её, равно как и земли, раскинувшиеся на много миль вокруг, бесплодной и отравленной. Даже сам воздух (несмотря на то, что его состав ежечасно проверялся и при необходимости корректировался) был пресным и мёртвым.
Город, занимавший половину континента, давным-давно превратился в высушенную мумию. Металлические артерии пронизывали пустоту окаменевшего тела. Внутри них без устали носились поезда-пули, доставляющие падальщиков из одной части гигаполиса в другую.
Двадцать миллиардов человек. Двадцать миллиардов существ, каждому из которых необходимы воздух, вода, еда, кров. А ведь раньше считалось, что Земля не способна выдержать больше двенадцати. Действительно, в какой-то момент планета была на краю гибели. Бесплодная почва; вода, отравленная бесчисленными отходами; истончившийся озоновый слой, пропускающий солнечную радиацию сверх нормы. Животные и насекомые вымирали целыми популяциями, исчезали леса.
Но то, с чем не справлялась природа, победила наука. После экологической катастрофы две тысячи двухсотых мир шагнул в новую эпоху – рукотворного рая.
Генераторы кислорода заменили собой умирающие растения. Отходы утилизировались и переутилизировались – вся одежда, что была сейчас на Тео, состояла из частиц тканей, бывших в употреблении уже не один десяток лет, а пища, которую печатали в дешёвых забегаловках, в прямом смысле слова состояла из дерьма. В более-менее приличных заведениях, конечно, такого не допускалось, там использовались ингредиенты с ферм по клонированию. А в самых лучших местах можно было даже проследить весь путь появления блюда, начиная от ячейки по выращиванию.
Медицина также получила новые перспективные направления. Имплантология, нанотерапия, генная инженерия, клонохирургия… жизнь человека стала длиннее и проще. Теперь никто не удивлялся приглашению отпраздновать вековой юбилей. Сам Тео давно перестал вести счёт прожитым годам. Когда придёт время, служба по контролю населения напомнит, сколько ему осталось.
Люди плодились и размножались. Города разрастались подобно плесени. Но всё имеет свою цену. Даже при современном уровне науки планета оставалась под угрозой. Ещё немного и «мумия» развалится, выпустив копошащихся внутри паразитов в абсолютный холод космоса.
Скорее всего, человечество не пережило бы вторую катастрофу. После десятилетия споров и обсуждений правительства всех семи государств приняли ограничительные меры: жёсткий контроль над рождаемостью и установление максимальной продолжительности жизни. Сто двадцать семь лет. Затем – оцифровка…
Мимо пронёсся очередной ховеркар, спеша куда-то по ночному (что вовсе не означает спящему) городу. Но Тео не торопился. Он знал, что заснуть сегодня будет трудно. Дело даже не в головной боли (болеутоляющее, выписанное доком, работало). Завтра предстоит бой, который может стать бесславным концом в славной карьере великого Тео Робертсона.
Будто этого было мало, судьба подложила очередную свинью (ещё одно из старинных высказываний, так любимых Тео, которое потеряло всякий смысл. Кому придёт в голову выращивать целую свинью, а не отдельные её части – те, что лучше подходят для запекания?). Противника хуже Тео не придумал бы, даже если бы захотел. Сойтись на Арене придётся не с кем-нибудь, а с Майклом. Пожалуй, единственным человеком во всём этом грёбаном мире, на кого было не плевать. Единственным другом за многие годы. И одного друга Тео вполне хватало. По его мнению, значение дружбы сильно переоценивали.
Когда-то давно он умел проявлять мягкость и доверие. Хотя, признаться, отношения с людьми у него всегда складывались трудно, обе бывших жены с удовольствием это подтвердили бы. В любом случае то время давно прошло, и в душе Тео не осталось ни капли мягкости. Так он думал до сегодняшнего вечера, пока не позвонил Майкл.
Тео не хотел винить парня. Не мог винить. Он сам был виноват в случившемся (что, Майкл, до сих пор таскаешь чужие рапиры?). Давно стоило уделять больше внимания развитию своего ученика. Но всё же винил.
Однажды кто-то сказал, что некоторые слова ранят не хуже клинка. Помнится, тогда Тео расхохотался. Но теперь, после разговора с Майклом, казалось, что живот вспороли ножом, а кишки волокутся где-то сзади, оставляя кровавый след на тщательно вымытом тротуаре.
Услышав о том, что Майкл собирается занять место Сида Оффера в завтрашней дуэли, Тео решил, что его коммуникатор повреждён. Иначе как могла полупрозрачная картинка с лицом
