— Сейчас ты отдашь мне то, что тебе не принадлежит, девочка, — взял её за горловину свитера и подтянул к себе. — После этого я подумаю, что делать с тобой дальше.
— Нет, — она впилась пальцами в мою руку. — Я ничего не отдам.
— Нет? — её дерзость граничила с сумасбродством. Из-за этой дряни я потерял целый день, и её выходки порядком начинали меня раздражать. Я подтянул её ближе и процедил: — Где бумажник, сука?
— Там, где ты его никогда не найдёшь.
От неё воняло бензином, но ещё сильнее — страхом. Мне был хорошо знаком этот запах: порой горький, порой отвратно кислый. Сейчас он был сладким, с ядовитыми нотками миндаля.
Рывок, и она впечаталась в меня. Ткань дешёвого свитера в пальцах напомнила мне о другой женщине. Ту тоже отличала дерзость и пылающий в карих глазах огонь. Когда-то он меня и привлёк. Чёрт! Мысли о прошлом резанули по старым шрамам.
— Мне терять нечего, Герман, — засипела она. Задрав голову, смотрела на меня снизу вверх, дыхание её касалось моего лица. — А вот тебе… — сделала многозначительную паузу.
Я стиснул зубы. Мне не послышалось: это ничтожество вздумало мне угрожать. И, что хуже всего, толика правды в её словах была.
— Где бумажник?
— Там, где ты его без меня никогда не найдёшь.
— Я тебя сейчас!.. — рванул её с такой силой, что девчонка впечаталась в меня.
Желание сломать её тощую шею было почти непреодолимым. Удерживало только то, что она всё ещё не вернула мне моё.
— Не трогай её! — мальчишка напомнил о себе громким выкриком.
По ноге мне что-то садануло. Проклятье! Этот щенок у меня из головы выскочил.
— Не трогай мою сестру! — он ударил меня ещё раз. Наотмашь. Уши плюшевой собаки подпрыгнули и опустились. — Я тебя…я…
От гнева у мелкого раздувались ноздри. Брови сошлись на переносице.
Защитник убогих и обездоленных, мать его. Пришлось немного усмирить ярость.
— Ты хоть понимаешь, что я могу с тобой сделать, дрянь? — очень тихо осведомился я, обращаясь к его сестре.
— Только приблизительно, — её пальцы так и лежали на моей сжатой в кулак руке. — Зато я знаю, что сделает мой брат, когда вернётся. Так что выбор у меня не большой, Герман.
Чёрт! Секунда, две, три…
Я толкнул её от себя. Над этим дерьмом нужно было хорошенько подумать. Достал пачку и прикурил вторую сигарету.
Вероника ждала. Прижимая к себе игрушку, брат стоял с ней рядом. На плечах обоих были рюкзаки. Зажав сигарету зубами, я сдёрнул лямку с плеча белобрысой. Она попыталась было запротестовать, но стоило ей наткнуться на мой предупреждающий взгляд, заткнулась. Поверить в то, что у неё хватило мозгов спрятать бумажник, было трудно. Больше это походило на блеф. Я перерыл всё, что было в её рюкзаке. Бабское тряпьё вперемешку с мелочовкой.
— Осторожнее! — она подняла с земли тряпку.
Не закрывая, я вернул ей рюкзак. Ничего из того, что мне было от неё нужно.
— Дай сюда, — заставил снять рюкзак её братца. Этот зафырчал мелким ёжиком, засопел. Девчонка наблюдала за мной.
Да чёрт возьми! В этом тоже один хлам.
— Я же сказала, — когда я закончил, она снова подала голос.
Лучше ей было молчать. Унявшийся дождь заморосил сильнее, ветер теребил её волосы, леденил пальцы. Единственное, что я мог сделать здесь и сейчас — прикончить её. И я был готов сделать это, если бы сперва получил то, что мне нужно.
— В машину, — приказал я. — Хочешь побывать у меня в гостях, так и быть. Только смотри, как бы пожалеть не пришлось.
— Пуганная уже, — дерзить она не перестала. Наоборот. — Не запугаешь.
Запугивать я её не собирался. Бороться с шавками вроде неё интересно мне не было никогда. Привык иметь дела с рыбами покрупнее. Но ей об этом знать было ненужно. Не для того я бросил всё и обустроил себе нору в этом городе, чтобы светить прошлым. Совсем наоборот. Я сделал это, чтобы стереть его.
Глава 2.2
Квартира, на которую мне пришлось сменить оставшийся в прошлой жизни дом, находилась в так называемом элитном жилом комплексе. Как по мне, скопище обычных новостроек без претензий на роскошь. Но, судя по тому, как замялась у порога белобрысая девица, для неё высокие потолки в довершении к консьержу и отсутствию запаха мочи в лифте, было из ряда вон.
— Что встала? — зло спросил я, швырнув ключ на столик.
Мальчишка тоже притих. Только прижимал к себе плюшевую псину с видом, что кто-то собирается её у него отобрать.
— Ты давно приехал в наш город?
— Тебе какая разница?
— Никакой, — она поставила рюкзак в угол у двери и расстегнула куртку. — Просто я тебя раньше не видела.
Я убрал пальто в шкаф. Девчонка присела, сгорбив спину, и принялась расшнуровывать разбитые кроссовки. Свитер задрался, обнажив полоску светлой кожи на пояснице. Её брат зашевелился вслед за ней. Мало мне было геморроя, блядь.
— Не успела оценить, что ещё можно увести под шумок? Ты ко всем богатым мужикам города присматриваешься?
— Я на заправке работаю, — раздражённо ответила она. Их у нас всего пять.
— Больше ты там не работаешь.
На лице девицы отразилось непонимание. Я так и видел, как шевелятся её мозги. Верно поняла, девочка.
— Мне нужна эта работа, — кидаться она не стала, только смотрела волком.
— А мне нужно то, что ты взяла.
Она сжала губы. Ничего не ответила, стянула кроссовки и начала помогать раздеваться брату.
— Мне тут не нравится, — заявил соплёныш, когда она забрала у него куртейку.
— Мне тоже, — не пытаясь понизить голос, ответила она. — Но какое-то время нам придётся пожить тут.
— Какое время?
— Не знаю. Пока я не найду новую работу и не сниму нам квартиру.
— У тебя же есть работа, — он сам стал разуваться. Плюшевый пёс перекочевал в руки Вероники вместе с его рюкзаком. — Зачем тебе работа, если ты работаешь. Это Лёне нужна работа, а тебе…
— Потому что дядя Герман не хочет, чтобы я работала на заправке, — слова её предназначались брату, но повернулась она при этом ко мне. Вот же стерва. — Да, дядя Герман? А раз у меня нет работы, её придётся искать. Так что…
— Ты сейчас договоришься, — оборвал я её.
Девица благоразумно промолчала. Брат дёрнул её за рукав свитера. Я краем глаза глянул на его ноги. Носков на нём не было, джинсы, явно с чужого плеча, висели мешком.
— Где ванная? — прервала молчание белобрысая.
Зазвонивший телефон не дал мне ответить. Кивком указав в конец коридора, я взял трубку и ушёл в кабинет. Оставалось надеяться, что Вероника за это время не решит присвоить себе ещё что-нибудь. Хотя если она это сделает, вернёт всё с процентами. Так и так вернёт.
