поведением он чего-то добьется, вызывает смешок.
Чудовищное сочетание — грубая красота и власть.
Остается надеяться, что последнего у него нет. Иначе мне крышка.
— Оплачивай всё, что швырнул, и убирайся.
Серые глаза прищуриваются. Скользящий, знойный взгляд опаляет всё, чего касается.
— По-прежнему думаешь, что я за одеждой пришёл?
Нет.
— Да. Не вижу других причин.
— Не видишь? — губы изгибаются в насмешливой полуулыбке. — Мне показать?
Мороз бежит по коже. Тимур с веселым блеском наблюдает со стороны.
— Не нужно. Что бы там ни было, мне не интересно.
— Если я куплю всё, твой день ведь освободится?
На войне все средства хороши, да?
Мне, конечно, льстит, что мужчина его положения так крепко в меня вцепился, однако его напор всё сильнее напрягает.
— День освободит, но не для тебя.
— И всё же попытаться стоит. Оформляй.
— Это надолго.
— Отлично.
Медвежья услуга и правда меня выручит, но я никогда в этом не признаюсь. Даже самой себе.
Пик. Пик. Пик.
Монотонная перекладка вешалок под внимательным прищуром Тимура быстро утомляет. Пока я пакую часть костюмов, мужчина бедром толкает стол и придвигается ближе. Смотрит сверху вниз.
Чувствую себя кроликом перед удавом, но не отвлекаюсь. Нервозность, вызванная его близостью, выдается только резкими движениями и подрагивающими пальцами.
Я каждый день это делаю. Ничего сложного.
Продолжаю убеждать, пока эта пытка не кончится.
В голове сцены свободного вечера. Успею все проекты в срок сдать.
Не знаю, сколько проходит времени. Когда я встаю за новыми костюмами, он молча идет за мной, следит за моими действиями и, кажется, наслаждается оказанным эффектом.
Фух. Всё. Последнее.
— Оплачивай.
Из заднего кармана джинс достает золотую карту и не глядя прикладывает.
— Я пришлю своих людей. Они заберут.
— Отлично. Я тебя обслужила. Теперь отдай телефон.
— Этот?
Перед глазами мелькает черный Самсунг. Уже и не надеялась его увидеть.
— Не так быстро, — на ходу пресекает. — Сначала скажи пароль.
Стискиваю зубы, прожигая невидящим взглядом.
— Две двойки, ноль, один, потом опять два нуля.
— Дата рождения? Как банально.
— Не моя.
— А чья же?
— Не твое дело. Верни, наконец.
Он набирает что-то на экране, но из-за плеча мне не видно. Только после трели звонка понимаю, что Тимур забил свой номер и сделал дозвон, чтобы не потерять.
— Умница. Не так уж и сложно уступать, верно?
Еще бы. Это также легко, как тебя заблокировать.
— До скорого, язва.
Пальцами проходится по искусанным губам и с гортанным смешком идет к двери.
— В течение часа шмотки заберут.
— Хорошо.
После его ухода я плюхаюсь обратно, пытаясь сообразить, что только что произошло.
Вот так просто отдал? Больше и правда мешать не будет?
Несколько минут я просто смотрю ему вслед, отчего-то испытывая дикое желание догнать и допросить. Уже второй день нет покоя, рой мыслей нещадно жалит голову и подрывает спокойствие.
Я привыкла жить по плану. Каждый день вставала, зная, что всё зависит только от меня. Даже совмещение работы и учебы не так изматывало, как время рядом с ним.
Это уже слишком. Кто он такой, чтобы лезть в мою жизнь и творить всё, что ему вздумается?
Заблокирую, и дело с концом.
Коротко хихикнув, я лезу в контакты и удаляю новый номер. Уверенность в том, что он больше никогда не появится у меня на глазах, крепнет с каждой секундой.
Через час, как и договаривались, приходит троица и послушно забирает его шмотки. Глядя на забитых мужчин, я не удерживаюсь.
— Скажите, зачем ему все эти вещи? Половина из них точно будет мала.
Двое никак не реагируют, а вот третий, по комплекции схожий с медведем, странно прищуривается.
— Быстро вы.
Непонимающе мотаю головой.
— В смысле?
— Уже и размеры босса знаете.
Резко прикусив язык, начинаю жалеть о том, что вообще спросила. Год работы в магазине приучил меня на глаз мерки определять, но разве им это объяснишь?
Судя по форменной одежде, люди не простые, тесно с Тимуром связанные.
Остаток времени я утыкаюсь в компьютер, краем глаза отслеживая, как новые пакеты покидают магазин. Вскоре дверь лязгает в последний раз, и наступает блаженная тишина.
Я переодеваюсь, допиваю остатки кофе, сообщаю начальнице о закрытии магазина и под бурные крики выхожу на улицу. Нина Евгеньевна успокаивается только в тот момент, когда я пересылаю ей общий чек, и от космических цифр ее голос сразу добреет.
— Отличная работа.
Теплые лучи нежно ласкают кожу. Из приоткрытых дверей доносится аромат пряностей и духов. Решив, что ничего не потеряю, я делаю круг, наслаждаясь тихой прогулкой. Перехожу на другую сторону, вливаясь в шумный поток людей.
Обычно я игнорирую такие места, уж слишком некомфортно, но сегодня все по-другому. Белые пряди липнут к затылку, не покидает чувство, словно я не одна.
Глупые придумки, взвинчивающие опаску до крайней точки.
Кутаюсь в легкую накидку, чтобы хоть как-то скрыться от палящего взгляда, который мне только мерещится. В кармане вибрирует. Наверняка опять начальница.
— Да?
— Мира, ну ты где? — слышу нежный голос брата. — Я ей тут вкусняшки тащу, а она даже не отзывается.
— Стоп. Подожди, что?
Хватаюсь за голову. Черт, совсем забыла. Мы же договорились о том, что он посидит со мной во время обеда, и мы наконец-то нормально поговорим.
— Слушай, я уже ушла из магазина. Раньше закрыла.
— Реально? — Никита хохочет. Не верит. — У тебя семь жизней или что?
— Начальница вкурсе.
— О-о-о. Так ты сегодня свободна? Может, тогда у меня посидим?
Ехидно отвечаю.
— Только если ты захватил кокосовую воду и пиццу с ананасами.
— Всё взял. Твои извращенные вкусы не забудешь.
Довольная, я соглашаюсь и меняю курс. Посижу пару часиков у Никиты и поеду домой. Много не потеряю.
Его квартира находится в конце другой ветки, поэтому мы не так часто видимся. Он старше меня всего на четыре года, однако эту разницу мы никогда не замечали. В какой-то степени он даже заменил мне отца.
Да что там — в плане воспитания Никита преуспел куда больше моей матери. Ребенок учил ребенка.
Может, поэтому я выросла оторвой. Или братец просто наговаривал.
Он даже не был мне родным. Пока мама плакалась своей сестре, двоюродный брат вытаскивал меня из сотни передряг, в которые моя любопытная на приключения задница умудрялась влипнуть.
Он был для меня всем, и даже сейчас воспринимал как маленького, непослушного ребенка. Я находила это милым, ведь мне по жизни не хватало твердого мужского плеча.
Хоромы закоренелого холостяка встретили меня открытой дверью.
Улыбнувшись, я тихонько дергаю ручку и на цыпочках захожу внутрь. Все вещи, как и всегда, разложены по полочкам,
