Эрнесто фыркнул.
– Работа не забор, стояла и стоять будет.
– И массовое это убийство…
– Не бери в голову. Ты нам уже помогла, теперь мы знаем, куда идти и где копать, – Эрнесто присел на край кровати, взял девушку за руку. – Все будет хорошо. Я тебе обещаю. Выловим мы эту нечисть, никуда они не денутся.
– Он… он страшный, – поежилась Тони.
Эрнесто воспользовался случаем и приобнял малышку за плечи. Притянул поближе к себе, чувствуя, как от запаха ее волос кружится голова. Как в юности…
Словно и не было позади всех этих лет. И ничего не было. Ни брака, ни боли, ни холода, ни разочарований. Только Тони…
– Я сумею тебя защитить. Клянусь.
Тони доверчиво прижалась к некроманту.
– Верю. Мне хорошо рядом с тобой. И спокойно.
– Как с отцом или дядюшкой? – грустно пошутил Эрнесто.
– У меня никогда не было ни отца, ни дядюшки, – серьезно ответила Тони. – Поэтому я не знаю. Но я рада, что ты рядом.
Хорошо, что некроманты не летают. Но у Эрнесто были все шансы взлететь от счастья. Впрочем, возраст имеет и свои преимущества. Некромант справился с собой и покосился за окно, в сгущающиеся сумерки.
– Тони, давай-ка я помогу тебе. Дойдем до ванной комнаты, потом расчешу тебе волосы и ляжешь спать.
– А колыбельную и сказку на ночь? – позволила себе покапризничать девушка.
– Теплые носки и стакан горячего молока с медом.
– Это жестоко!
– Но придется. Боюсь, тебе может стать плохо от всех кексов…
Тони с удивлением поглядела на блюдо.
Это она столько съела?! М-да…
Восемь штук – это много или мало? Да кто ж знает… если не стошнит – будет в самый раз. Девушка протянула руку Эрнесто и попробовала приподняться с кровати. Получилось уже намного лучше. И забегая вперед – ее не стошнило.
* * *
Рейнальдо обзывал себя дураком.
Недоумком, у которого и мозгов-то нет, одна эктоплазма.
Но… по улицам летел упрямо. Туда, где, может, был и вовсе не нужен.
Туда, где светился окошками особняк Араконов.
Не защищенный от призраков, кстати говоря. Даже сигнализации – и той не стояло.
А вот и окно. Рейнальдо видел Паулину. Девушка сидела в кровати с книгой. Рядом на столике – кувшин с чем-то полезным, волосы заплетены в косу, простая ночная рубашка только подчеркивает высокую грудь…
Рейнальдо поймал себя на неподобающих призраку мыслях, но сделать ничего не успел.
Паулина очень медленно, очень спокойно отложила книжку. А потом повернулась, уткнулась в подушку и разревелась. Так, чтобы ее никто не слышал. Не видел.
Не помешал…
Впрочем, последнюю мысль Рейнальдо уже додумал потом. Когда прошел через стену и тихонько кашлянул рядом с девушкой.
– Простите, Паулина…
– А?!
Девушка вскинулась, готовая загрызть любого, кто помешает ей всласть предаваться горю. Потом увидела Рейнальдо… и побелела, словно простыня.
– Ты…
– Я…
Как так получается?
Живая и мертвый, сто с лишним лет – и восемнадцать, мужчина, который видел всю грязь и изнанку жизни – и девушка, которая росла, словно тепличный цветок.
И все же, все же…
Хватило секунды, в которую их глаза встретились. И Рейнальдо понял – он пропал.
Любовь – это глупости? Конечно, глупости… как он мог любить, если Паулина еще не родилась на свет? Если ее еще не было? Разве он мог полюбить кого-то другого?
Не мог…
А Паулина? Она просто смотрела и впитывала в себя каждую черточку этого мужчины. Своего мужчины… он умер давным-давно? Тогда еще ее дед не родился?
Что ж. У каждого есть свои недостатки. Ей совершенно не интересна история. Ей нужно, чтобы этот человек был рядом. И он – пришел.
– Игнасио…
И столько было в этом имени, что призрак не выдержал. Опустился рядом с ней на кровать… то есть завис над ней так, словно сидел.
– Я… прости, что не приходил раньше.
– Это уже неважно. Ты пришел – и это замечательно.
– Я знаю, я не должен был портить тебе жизнь. Но и удержаться я не мог. Не плачь, мой ангел. Не надо… я не выдержу твоих слез.
– Игнасио… я не буду, – Паулина храбро вытерла слезы чем попало. Попало – наволочкой от подушки. – Ты побудешь со мной?
– До утра. Обещаю.
– А потом? – расстроилась Паула.
– Потом мне надо будет уйти. Я не свободен, у меня есть обязательства.
– Перед кем?
Рейнальдо развел руками.
– Прости…
– Я могу тебе чем-то помочь?
Призрак покачал головой.
– Вряд ли. Расскажи мне о себе, пожалуйста? Я так долго не решался прийти… и так хотел тебя видеть! И совсем ничего о тебе не знаю. Что тебе нравится, что интересно, о чем ты думаешь, когда глядишь в окно…
Паулина храбро улыбнулась.
– А ты мне расскажешь о себе?
– Я расскажу тебе о том, чем я занимался в прошлой жизни. Хорошо?
– И ты не уйдешь до рассвета?
– Обещаю.
Девушка посмотрела в глаза призрака.
Любовь?
Оказывается, она бывает и такая. А вам, господа поэты, должно быть попросту стыдно. Вы совершенно не умеете о ней правильно говорить. Вот.
– Обычно я смотрю в окно, когда не хочу учить уроки…
* * *
Освальдо в ужасе смотрел на деда.
Творец милостивый… но как?! КАК?!
Лежащее на кровати… нечто никак не могло быть его дедом. Вот никак…
Его дед был крепким мужчиной, при взгляде на которого так и хотелось сказать – старый дуб еще сто лет простоит, не согнется. Широкие плечи, грива седых волос, орлиный проницательный взор.
А сейчас?
То, что лежало на кровати, выглядело… жутко! Кошмарно оно выглядело, чудовищно…
Скелет?
Да. Только живой. Пока еще живой. Ненадолго. Жуткие человеческие мощи, обтянутые серой дряблой кожей, на которой высыпали старческие пятна и открылись глубокие свищи. Глаза запали так, что их и видно-то не было в глазницах, зубы выпали за несколько дней, волосы… под тремя-четырьмя седыми волосинками бесстыдно поблескивал голый череп. Но самым страшным было даже не это разрушение.
Страшным был слабый, умоляющий голос.
– Нет… не надо… пожалуйста… я не хотел…
