по словам Тафта, имели право на «активное вмешательство в целях обеспечения возможностей нашим капиталистам и нашим купцам выгодно инвестировать капиталы».
В результате экспансионистской политики США накануне первой мировой войны прочно доминировали в экономике Панамы, Доминиканской Республики, Гаити, Кубы и Никарагуа. Американская компания «Юнайтед фрут К°», например, владела в Центральной Америке обширными территориями, банановыми и другими плантациями, перерабатывающими предприятиями, железными дорогами, портами и иными хозяйственными объектами, обладала мощными средствами воздействия на местные правящие элиты и их политику, так что малые страны Центральной Америки даже называли «банановыми республиками», а сама «Юнайтед фрут К°» получила прозвище «Анаконды», «Зеленого чудовища». Эти страны превратились, по существу, в полуколонии США.
Усилилось проникновение американского капитала в Южную Америку, но здесь до первой мировой войны его позиции еще были невелики: менее 0,2 млрд. долл. против 3,9 млрд. британских. И политическое влияние Вашингтона тут было слабее.
США вынашивали планы создания союза американских государств род своим главенством. С этой целью использовались идеи «панамериканизма», «континентальной солидарности», «общности судеб» сша и Латинской Америки. В 1889–1890 гг. в Вашингтоне состоялась I Международная конференция американских государств с участием США и латиноамериканских республик. США возлагали на нее большие надежды. Но идея панамериканского союза была встречена настороженно латиноамериканскими государствами. Было создано лишь Коммерческое бюро американских республик с функциями взаимного обмена торгово-экономической информацией. На II Межамериканской конференции в Мехико (1901–1902) Коммерческое бюро было преобразовано в Международное бюро американских государств, его функции расширены. Создавался Руководящий совет бюро из дипломатических представителей латиноамериканских стран в Вашингтоне во главе с госсекретарем США. IV Межамериканская конференция (Буэнос-Айрес, 1910г.) переименовала Международное бюро в Панамериканский союз, но отклонила предложение США признать доктрину Монро основным принципом внешней политики американских государств.
Таким образом, были сделаны шаги по пути создания постоянно действующих структур сотрудничества США и латиноамериканских республик (межамериканские конференции и Панамериканский, союз), хотя главная цель Вашингтона – оформление политического объединения американских государств под гегемонией США – достигнута не была.
Большое влияние на общественно-политическое и культурное развитие стран региона оказали особенности формирования латиноамериканских наций, которые явились продуктом смешения индейского населения с европейскими пришельцами и выходцами из Африки. Нации складывались из разнородных расово-этнических компонентов соответственно социально-экономической и территориально-государственной общности. В ряде случаев эти процессы в начале XX в. еще не завершились. Например, не сложилось единой нации из индейской и креольской части населения в Перу. Продолжалась иммиграция из Европы. Выходцы из Европы и их потомки составили подавляющее большинство жителей Аргентины, Уругвая и Коста-Рики, более половины бразильцев и кубинцев. Среди потомков европейцев преобладали лица испанского (в Бразилии – португальского) происхождения. Немало было прибывших в конце XIX-начале XX в. иммигрантов из Италии (Аргентина, Уругвай), из славянских стран и Германии (Аргентина, Бразилия, Чили). Индейцы и метисы оставались основным населением Парагвая, Гватемалы, стран Андского нагорья – Боливии, Перу и Эквадора. Метисы – смешавшиеся потомки европейцев и индейцев – преобладали в Мексике, Чили, Венесуэле и Колумбии, в большинстве центральноамериканских республик. Негры и мулаты стали основным населением колониальных владений Великобритании и Франции в Карибском бассейне, а также Гаити и Доминиканской Республики. Из негров и мулатов состояло более трети населения Бразилии и Кубы. В Карибском бассейне имелись выходцы из Индии (Британская Гвиана, Суринам, Тринидад и Тобаго) и Китая.
Взаимодействие разных традиций, культур, обычаев, психологических складов – индейских, негритянских, европейских (в основном южной романо-иберийской ветви европейской цивилизации) дало своеобразный этнокультурный сплав. Латиноамериканцов отличала свойственная многим южным народам темпераментность, склонность к ярким, эмоциональным проявлениям жизни. Это отражалось и в общественно-политической борьбе, носившей бурный характер, тем более в условиях широкого спектра глубоких социальных и экономических противоречий, социальной нестабильности, наличия массы разоренного, неустроенного, обездоленного населения, то готового к бунтарству и революционным вспышкам, то впадающего в отчаяние и пассивность либо устремляющегося за реформистскими или консервативно-реакционными деятелями.
Нестабильное, «взбудораженное» состояние латиноамериканского общества, недостаточный уровень «политической культуры», отмеченные этнические и психологические черты порождали политическую неустойчивость, определяли большой вес насилия («виоленсия») в политической жизни. Это проявлялось в частых мятежах, переворотах и контрпереворотах, убийствах политических и государственных деятелей, диктатурах и массовых репрессиях, партизанских, гражданских войнах, восстаниях и революциях, в бунтарско-анархистских тенденциях в народных движениях, в том числе в выступлениях рабочих, крестьян. Превалировали авторитарные, диктаторские режимы. Конституционные, демократическое формы политической жизни, партийно-политические структуры были развиты слабо, отличались неустойчивостью и деформированностью либо просто отсутствовали.
Характерной чертой социально-политической жизни латиноамериканских республик являлась живучесть патриархально-патерналистских, каудильистских (от слова «каудильо» – вождь) традиций, клановости, сформировавшихся в эпоху колониализма, провинциальной замкнутости и гражданских войн XIX в. Исходным их моментом является превалирование «вертикальных» социальных связей между «хозяином», «патроном», «вождем» и подчиненной ему массой, или «клиентелой», над «горизонтальными» классовыми и социальными связями. Суть таких «вертикальных» связей – в сплочении того или иного круга лиц вокруг сильной, влиятельной личности в надежде выбиться наверх вслед за этой личностью на правах его ближайшей опоры в конкуренции с другими аналогичными "кланами". Такой путь в обыденной, повседневной жизни выглядел наиболее доступным и реальным. И соответственно в политической борьбе, в народных движениях массы объединялись не столько вокруг конкретных политических и идеологических платформ, сколько вокруг лидеров, которые в их глазах представали яркими, волевыми, «харизматическими» личностями, способными увлечь за собой, добиться победы и власти и обеспечить затем сверху чаяния своих последователей. На первый план выходили личные качества лидера, его умение уловить психологию, настроения масс, «толпы», предстать перед ними «своим», близким им, воздействуя не столько на здравый рассудок, сколько на эмоции и чувства, на подсознание. «Сильные личности» утверждали свою авторитарную власть в политических движениях, партиях, в государстве, часто опираясь на собственную вооруженную силу и политическую клиентелу. Они претендовали на роль верховных «вождей», «отцов» нации, народа. Массы неграмотного или малограмотного населения, особенно вне крупных экономических и культурных центров, не могли еще составить собственно «гражданское общество» и социальную базу для представительной демократии. В большинстве случаев латиноамериканские государства были республиками скорее только по названию. На деле нередко республиканский и конституционный фасад прикрывал авторитарные и диктаторские режимы либо узкоэлитарные «демократии», с отчуждением основных масс населения от реального участия в политической жизни.
В ряде стран в начале века царили диктатуры консервативных (иногда «либеральных») каудильо, как, например, диктатура Х.В. Гомеса в Венесуэле (1909–1935). В период его правления идеологами режима была разработана концепция «демократического цезаризма». Она обосновывала надклассовый и надпартийный, «демократический» характер власти диктатора-«цезаря» как покровителя и благодетеля всего народа, выразителя его интересов в условиях, когда нация не готова к демократическому самоуправлению. Под властью диктатора П. Диаса в 1876–1911 гг. находилась Мексика. В Гватемале царила диктатура Эстрады Кабреры (1898–1920).
В некоторых
