Книга Шагги Бейн - Дуглас Стюарт

Они молча сидели друг подле друга, Шагги и его гость, на краю аккуратной односпальной кровати, смотрели на улицу с ее многоквартирными домами. Протестантские семьи обедали перед телевизорами, а уборщица, жившая напротив, ела в одиночестве за своим откидным столиком. Они пили пиво в тишине, смотрели, как другие люди занимаются своими рутинными делами. Мистер Дарлинг не снял свое плотное твидовое пальто. Матрас под ним слегка просел, и Шагги непроизвольно сместился к широкому боку незванного гостя. Краем глаза Шагги наблюдал за желтыми кончиками пальцев, которые нервно постукивали о матрас. Шагги из вежливости сделал лишь один глоток лагера, а когда человек заговорил с ним, думал только о вкусе баночного эля, о том, какой он кислый и отвратительный. Этот вкус напомнил ему о вещах, которые он предпочел бы забыть.

У мистера Дарлинга были манеры человека взвешенного, полузамкнутого. Шагги изо всех сил старался быть вежливым, слушал, как мужчина рассказывает ему о своей работе привратником в протестантской школе, о том, что их закрыли и слили с католической школой, чтобы сэкономить деньги муниципалитета. Когда мистер Дарлинг рассказывал это, создавалось впечатление, будто его сильнее поразил тот факт, что детишки протестантов должны будут мирно сидеть рядом с католическими детишками, а не то, что он в результате лишился работы.

– Я в это просто поверить не мог! – сказал он главным образом себе самому. – В мои времена религия человека говорила кое-что о нем самом. Ты учился в школе, и тебе приходилось прокладывать себе дорогу в жизни сквозь толпы этих католических ублюдков, пожирателей капусты. Было чем гордиться! А теперь любая хорошенькая девчонка ложится в постель с первым встречным грязным католическим хреном с такой же легкостью, с какой она легла бы с собакой.

Шагги сделал вид, что отхлебнул немного пива, но в основном он не пустил его дальше зубов и выплюнул обратно в банку. Глаза мистера Дарлинга искали какой-нибудь знак на стенах. Потом он украдкой скосил глаза на мальчика и спросил, проникшись вдруг подозрительностью к своему слушателю.

– А ты, кстати, в какую школу ходил?

Шагги понял подоплеку вопроса.

– Да я ни то и ни другое, и я все еще учусь в школе.

Это было правдой, он не принадлежал ни к католикам, ни к протестантам и все еще ходил в школу, когда мог себе позволить не работать в супермаркете.

– Да ладно? И какой же твой любимый предмет?

Мальчик пожал плечами. Дело было не в его скромности, просто обычно его ничего особо не интересовало. Его посещения занятий в лучшем случае можно было бы назвать нерегулярными, а потому его предпочтения не поддавались определению. Обычно он приходил и сидел молча где-нибудь сзади, чтобы учебный совет не обвинил его в прогулах. Если бы в школе узнали, как он живет, они бы предприняли что-нибудь, чтобы исправить ситуацию.

Мистер Дарлинг допил вторую банку и тут же перешел к третьей. Шагги почувствовал обжигающее прикосновение пальца к своему бедру. Дарлинг положил руку на матрас, и его мизинец, на котором красовался золотой перстень с изображением соверена, слегка касался ноги Шагги. Палец не шевелился, не дергался. Он просто покоился там, отчего ожог становился все ощутимее.

А теперь Шагги стоял в этом влажном туалете в застегнутой парке. Мистер Дарлинг прикоснулся к краешку своей твидовой кепки в старомодном приветствии.

– Я просто заскочил узнать, ты сегодня будешь?

– Сегодня? Не знаю. У меня дела.

На лице мистера Дарлинга появилась тучка разочарования.

– Отвратительный день для всяких дел.

– Я знаю, но говорю же, мне нужно встретиться с другом.

Мистер Дарлинг втянул воздух сквозь свои большие белые зубы. Он был такой высокий, что все еще не выпрямился в полный рост. Шагги представил себе поколения протестантских мальчиков, выстроенных в ряд и напуганных его длинной тенью. Теперь он увидел, что лицо мистера Дарлинга побагровело, а алкогольная потливость дала о себе знать, проступив каплями на лбу. Мистер Дарлинг перед этим стоял, согнувшись в три погибели перед замочной скважиной, – Шагги теперь в этом ни секунды не сомневался.

– Жаль. А я как раз собираюсь за пособием, а с почты – в «Оружие пивовара», потом в букмекерскую, сделать ставочки, а потом, я надеялся, мы сможем пропустить по паре баночек. Может, еще посмотреть футбольные результаты по телику. Я мог бы тебе рассказать про английские лиги. – Дарлинг смотрел сверху вниз на мальчика, языком прощупывая задние коренные зубы.

Если Шагги удавалось найти верный подход, то из этого человека всегда можно было выудить несколько фунтов. Вот только ожидание, когда мистер Дарлинг обналичит пособие по безработице, могло затянуться – никто не знает, сколько времени ему потребуется, чтобы добрести из почтового отделения в букмекерскую, в винный магазин, а потом домой. К тому же еще не факт, что он будет в состоянии найти дом. Так долго ждать Шагги не мог.

Мальчик отпустил полы парки, и мистер Дарлинг сделал вид, что не впился глазами в пространство между чуть разошедшимися краями куртки. Но он, казалось, никак не может наглядеться, и Шагги увидел, как в его зеленых глазах появился серый свет. Шагги чуть ли не почувствовал, как обожгло его бледную грудь, когда по ней прошелся взгляд Дарлинга, опустился вниз до трусов, потом перешел на его голые ноги – ничем не примечательные белые безволосые фиговины, которые висели под полами его черной куртки, как необрезанные нитки.

И только тогда мистер Дарлинг улыбнулся.

1981

Сайтхилл

Два

Агнес Бейн вдавила пальцы ног в ковер и высунулась насколько смогла в ночь. Влажный ветер целовал ее раскрасневшиеся щеки, проникал под платье, словно чья-то чужая рука, – знак того, что она живет, напоминание о жизни. Она щелчком отправила в воздух окурок, проводила взглядом красноватую точку, протанцевавшую до земли шестнадцать этажей. Ей хотелось показать городу свое бордовое бархатное платье. Ей хотелось почувствовать зависть в глазах посторонних людей, танцевать с мужчинами, которые гордо прижимали бы ее к груди. Но больше всего ей хотелось хорошенько выпить, чтобы пожить немного.

Она встала на цыпочки, легла бедрами на подоконник, оторвала ноги от пола. Ее тело наклонилось к янтарным огням города, кровь прихлынула к щекам. Она протянула руки к огням и на миг ощутила полет.

Никто не заметил