Ознакомительная версия. Доступно 33 страниц из 165
усыновлением.
– Настоятельно советую тебе принять мое предложение, – продолжил профессор Ловелл. – Твоя мать и дедушка с бабушкой умерли, отец неизвестен, а другой родни у тебя нет. Останешься здесь, и у тебя не будет ни пенни за душой. Ты познаешь лишь нищету, болезни и голод. Если повезет, найдешь работу в порту, но ты еще мал, так что несколько лет будешь жить на подаяние или воровать. А если доживешь до зрелого возраста, то сможешь рассчитывать лишь на тяжелую долю моряка.
Мальчик завороженно смотрел на лицо профессора, пока тот говорил. Не то чтобы мальчик никогда прежде не встречал англичанина. Он видел множество моряков в порту, со всем разнообразием белых лиц: от широких и румяных до истощенных, землистого цвета или бледных и суровых. Но лицо профессора представляло собой загадку другого рода. На нем имелись все обычные человеческие черты – глаза, губы, нос, зубы, все совершенно нормальные и здоровые. Говорил он тихо и без интонаций, но все равно вполне по-человечески. Однако тон его голоса и лицо были совершенно лишены эмоций. Просто чистая доска. Мальчик никак не мог догадаться, что на самом деле чувствует профессор. Описывая раннюю и неизбежную смерть мальчика, профессор как будто перечислял ингредиенты для рагу.
– Но почему? – спросил мальчик.
– Что почему?
– Почему вы хотите, чтобы я поехал с вами?
Профессор кивнул на ящик, в котором лежала серебряная пластина.
– Потому что у тебя получается.
Лишь тогда мальчик понял, что это было испытание.
– Вот условия моего попечительства. – Профессор Ловелл подвинул по столу двухстраничный документ. Мальчик взглянул на него, но быстро бросил попытки читать плотные завитки почти неразборчивого почерка. – Они вполне просты, но прочитай документ, прежде чем подписывать. Сумеешь сделать это перед тем, как лечь в постель?
Мальчик был слишком потрясен и лишь кивнул.
– Очень хорошо, – объявил профессор Ловелл. – И еще кое-что. Мне пришло в голову, что тебе нужно имя.
– У меня есть имя, – ответил мальчик. – Меня зовут…
– Нет, оно не подойдет. Его не сможет произнести ни один англичанин. А мисс Слейт не дала тебе имя?
Вообще-то, дала. Когда мальчику исполнилось четыре года, она настояла, что ему нужно такое имя, чтобы англичане воспринимали его всерьез, хотя никогда не уточняла, какие такие англичане. Они выбрали имя наугад из детской книжки стихов, и мальчику понравилось перекатывать на языке твердые и округлые слоги, поэтому он не стал жаловаться. Но больше никто в доме не называл его так, и вскоре мисс Бетти тоже перестала. Мальчику пришлось задуматься, прежде чем он вспомнил.
– Робин[4].
Профессор Ловелл на мгновение замолчал. Выражение его лица смутило мальчика: брови нахмурены, словно в гневе, но уголок губ приподнят, будто от удовольствия.
– А как насчет фамилии?
– У меня есть фамилия.
– Той, которая подойдет для Лондона. Выбери любую по вкусу.
Мальчик удивленно заморгал.
– Выбрать… фамилию?
Фамилии не меняют из прихоти. Они ведь указывают на род, которому ты принадлежишь.
– Англичане постоянно выдумывают новые, – сказал профессор Ловелл. – Постоянные фамилии сохраняются только в тех семьях, которые обладают титулами, а у тебя титула нет. Тебе нужен просто инструмент, чтобы представляться другим. Подойдет любая фамилия.
– А вашу я могу взять? Ловелл?
– О нет, тогда все решат, что я твой отец.
– А, ну да.
Глаза мальчика в отчаянии шарили по комнате в поисках подходящего слова или звука. И остановились на знакомой книге, стоящей на полке над головой профессора Ловелла, – «Путешествие Гулливера». Чужестранец на чужбине, которому приходится учить местные языки, чтобы выжить. Теперь мальчик понимал чувства Гулливера.
– Свифт? – осмелился предложить он. – Если только…
К его удивлению, профессор Ловелл засмеялся. Так странно было слышать смех из этих суровых губ, он звучал слишком резко, почти жестоко, и мальчик невольно съе- жился.
– Очень хорошо. Робин Свифт, так тому и быть. Приятно познакомиться, мистер Свифт.
Он встал и протянул руку через стол. Мальчик видел в порту, как иностранные моряки приветствуют друг друга, и знал, что делать. Он взял эту крупную, сухую и неприятно холодную ладонь в свою. И потряс ее.
Два дня спустя профессор Ловелл, миссис Пайпер и мальчик, недавно нареченный Робином Свифтом, отплыли в Лондон. К тому времени благодаря постельному режиму, диете из горячего молока и сытной стряпни миссис Пайпер Робин достаточно окреп, чтобы передвигаться самостоятельно. Он тащил тяжелый сундук с книгами по трапу, стараясь не отставать от профессора.
Кантонская гавань, ворота, через которые Китай встречался с остальным миром, была целой вселенной разных языков. В соленом воздухе плыли громкие и быстрые португальские, французские, голландские, шведские, датские, английские и китайские слова, смешиваясь в удивительно понятный для всех пиджин, хотя лишь немногие свободно на нем говорили. Робин хорошо знал этот язык. Первое представление об иностранных языках он получил, бегая по причалам: он часто переводил морякам в обмен на монетку или улыбку. Но никогда не думал, что сможет проследить лингвистические фрагменты этого языка до их источников.
Они прошли по набережной, чтобы сесть на «Графиню Харкорт», судно Ост-Индской компании, которое в каждом рейсе брало на борт несколько пассажиров. В тот день море бурлило и шумело. Робин ежился от резкого морского ветра, который жестоко трепал его пальто. Хотелось побыстрее оказаться на судне, в каюте – там, где есть стены, – но посадка почему-то задерживалась. Профессор Ловелл отошел в сторону, чтобы разобраться, в чем дело. Робин последовал за ним. Наверху, у трапа, моряк распекал пассажира, и утренний холод пронзали отрывистые английские гласные.
– Не понимаешь, что я говорю, да? Нихао?[5] А? А?
Объектом этого гнева был китайский рабочий, сгорбившийся под весом ранца, висящего на его плече. Если рабочий и ответил, Робин этого не слышал.
– Не понимает ни слова, – посетовал моряк и повернулся к остальным пассажирам. – Может кто-нибудь сказать парню, что он не может подняться на борт?
– Ох, бедолага. – Миссис Пайпер потянула профессора Ловелла за руку. – Вы можете перевести?
– Я не говорю на кантонском диалекте, – отозвался профессор. – Робин, давай ты.
Робин колебался, внезапно испугавшись.
– Ну же.
Профессор Ловелл подтолкнул его вверх по трапу.
Робин заковылял вперед. И моряк, и рабочий обернулись и посмотрели на него. Моряк выглядел слегка раздраженным, а рабочий явно воодушевился, как будто сразу же признал в Робине союзника, единственного китайца поблизости.
– В чем дело? – спросил Робин на кантонском.
– Он меня не пускает, – поспешно ответил рабочий. – Но у меня контракт на этом судне, до самого Лондона, вот, смотри, тут написано.
Он сунул Робину сложенный лист бумаги.
Робин развернул его. Документ был написан
Ознакомительная версия. Доступно 33 страниц из 165