стошнило: волосатое, непричесанное чудище. По фамилии только и определишь, кто изображен. А фамилия такая — Харитонов.
— Грехи молодости, — старческим голосом отозвался Харитонов.
— Уж больно грехи-то волосатые. Разъясни ты мне, отсталому, для чего это делается?
— Для утверждения личности, — теперь уже лекторским голосом ответил Харитонов. — И мода к тому же такая. Пытался бородой и усами обзавестись, но вышла осечка — не растут борода и усы. Сейчас-то бы запросто отпустил это дело, хоть до пупа.
— Отпускай. Кто тебе мешает? — усмехнулся Никита Васильевич.
— Не могу — сознательность выросла под влиянием прапорщика Васильева.
— Шпильку подпускаешь?
Но ответить Харитонов не успел: в дверях склада появился лейтенант Никулин.
— Ориентировка пришла из штаба. Живем по обстановке, — сказал он.
Это означало, что застава перешла на охрану своего участка по усиленному варианту.
Больше лейтенант Никулин здесь на складе ничего не сказал, и это в свою очередь означало, что ему необходимо посоветоваться с Никитой Васильевичем.
— Продолжай, Харитонов, я потом проверю, — сказал Никита Васильевич и пошагал за лейтенантом в канцелярию...
2. Происшествие в поселке Горском
Начальником заставы лейтенант Никулин стал совсем недавно — еще и года не прошло с тех пор. До него заставой командовали капитаны и майоры — люди бывалые, в возрасте, и фронтовики к тому же, до тонкости знавшие и понимавшие пограничное дело. И частенько обращался к ним за помощью и Никита Васильевич, сам уже достаточно опытный и знающий.
Теперь все переменилось, теперь уже Никита Васильевич оказался в роли наставника.
То, о чем лейтенант Никулин умолчал на складе, он рассказал в канцелярии. Еще за час до поступления ориентировки звонил на заставу милицейский капитан, участковый уполномоченный. Звонил из приграничного поселка Горского, до которого отсюда было километров пять. Там вчера вечером случилось происшествие: пьяные парни учинили в местном клубе на танцах скандал, и, когда дружинники стали наводить порядок, один из хулиганов, Казаченко, ранил ножом дружинника и тут же скрылся. Чтобы спастись от наказания, преступник может попытаться сбежать за границу.
Ориентировка из штаба повторяла то, что сообщил участковый, и официально устанавливала на участке заставы режим усиленной охраны.
Лейтенант Никулин имел на своем счету два задержания нарушителей, но они относились к тому времени, когда он еще служил срочную. «Действовал смело и находчиво» — так было сказано в характеристике, которую дали ему, когда уезжал на краткосрочные курсы младших лейтенантов. Рядовой Никулин выполнял замысел своего командира, начальника заставы майора Шелехова, который определил службу дополнительного наряда именно в том месте, где по логике вещей вынужден был идти нарушитель. И он вышел на Никулина.
А теперь уже самому лейтенанту Никулину, наподобие того майора Шелехова, надо было принимать командирское решение, да такое, чтобы исполнители действовали уверенно, четко и наверняка.
— Давай, Васильич, подумаем вместе, — сказал Никулин. — Может, подскажешь что.
— Для этого надо припомнить, как действовали прежние начальники, — ответил Никита Васильевич, подсаживаясь к столу. — Начинали они с изучения личности предполагаемого нарушителя границы, насколько это было возможно хотя бы по документам. Казаченко этот хорошо известен: парень разболтанный, недавно освободился после шестимесячной отсидки за злостное хулиганство.
Из рассуждений Никиты Васильевича выходило, что Казаченко сейчас где-то отсиживается, притаился, понимает, что тайное его убежище обязательно отыщут: или милицейскую розыскную собаку вызовут, или пограничную; в тыл идти нет никакого расчета — поймают рано или поздно. Остается одно — бежать за границу, а это рукой подать. Тем более что дорогу он приблизительно знает: уже дважды задерживался в тыловой запретной зоне соседней заставы, один раз с грибной корзиной, другой — с рыболовными снастями. Кто его знает, может, как раз изучал подходы к границе...
— Вот это, наверно, и надо принять за исходную точку, когда будете принимать командирское решение, — сказал Никита Васильевич и по привычке осторожненько почесал седой висок. — Сосед наш, майор Зимин, это обязательно возьмет в расчет и выставит дополнительный наряд в тылу своего правого фланга... Но вдруг Казаченко обойдет стороной этот зиминский наряд? И куда пожалует? К нам на левый фланг!
— Может и в центр. Тут ориентир к границе подходящий — ручеек течет с сопредельной стороны.
— И в центре, конечно, тоже надо выставить дополнительный наряд — это само собой. Но стык с соседом на левом фланге все-таки наиболее вероятное место. Тут надо ждать незваного гостя!
— Да-а, прослужить на границе тридцать лет — это кое-что значит, — рассмеялся лейтенант Никулин, но сразу же стал серьезным, оживленно деловитым. — Так и порешим: главное направление — левый фланг...
Подполковник Козлов и в обычные дни не засиживался в своем просторном комендантском кабинете, а теперь тем более. Приехав на заставу, после «здравствуйте» он сразу же спросил:
— Ваше решение и принятые меры, лейтенант Никулин?
Доклад слушал с каменным начальническим лицом, а глаза светились довольно, и он нет-нет да и поглядывал на Никиту Васильевича.
— Замечаний нет. Решение правильное, принятые меры — тоже. Грамотно действуете, товарищ лейтенант.
— Не обошлось без подсказки Никиты Васильевича.
— И за это хвалю тебя, лейтенант, что прислушиваешься к старому пограничнику... Я не успел позавтракать. Угостите чайком, и поеду к майору Зимину...
3. «Не стреляйте, я все расскажу!..»
Никита Васильевич пошел проверять службу нарядов. Первым делом следовало побывать в тылу левого фланга, возле стыка с соседней заставой. До выходных ворот Харитонов шел рядом с прапорщиком, зябко поеживался то ли от утреннего холодка, то ли оттого, что не выспался.
Харитонов увидел ласточек, рассевшихся на телефонных проводах в причудливом порядке, и удивился вслух:
— Не птицы на проводах, а знаки на нотной линейке! Вполне приличную мелодию изобразили.
— Ты, Харитонов, вышел на охрану государственной границы, — строго сказал Никита Васильевич. — И никаких мелодий в твоей голове быть не должно, а если и появились — выкинь! Понятно? Надо с первого шага настраиваться на службу.
— Есть настраиваться на службу! — ответил Харитонов.
Вот-вот должно было взойти солнце. На траве поблескивали капельки обильной росы. В утреннем лесу кипела жизнь. Разноголосо и пока нестройно пересвистывались птицы: то ли разогревались
