одеялом из шкур, а сам вышел во двор и стал разделывать единственного пойманного за сегодня зайца.
Лю Фей очнулась ближе к вечеру. Открыла глаза, непонимающе уставилась в закопченный потолок. Где она? Что… что произошло? Ничего не помнит! Пошевелилась, от этого заболели синяки – и её как доской по голове ударили воспоминания! Тэнфей, пытавшийся её изнасиловать, крики брата, её рывок к реке, падение и всё, дальше никаких воспоминаний. Разве она не умерла?! Лю Фей завертела головой, осматриваясь. Это что… загробный мир?
-Аааа, проснулась? Ну наконец-то! – внезапно дверь открылась и в дом вошел однорукий старик. – Весь день в кровати провалялась!
-В…вы кто?! – Лю Фей подобралась, вдруг ощутив, что она совершенно голая, схватилась обеими руками за одеяло из шкур и как могла закрылась им.
-Лан Е. Я тебя в Небесной реке выловил, где ты плавала. – старик бросил около очага охапку веток, потом стал выгребать золу кочергой. – Есть хочешь?
-Нет. То есть да. Спасибо. Это… за то, что выловили. А где я? – мысли всё ещё путались в голове девочки.
-Там же, где и была – на Подковном кряже. Почти на самой его западной оконечности. – старик говорил размеренно и с доброжелательностью в голосе. От него не укрылись ни её попытки закрыться как можно больше одеялом, ни инстинктивные ёрзания на постели, которыми она старалась оказаться как можно дальше от него. Ну да, после того, что она пережила, вряд ли она сразу же придёт в себя. – Сегодня на ужин у нас будет заяц с дикими овощами. Надеюсь, тебе понравится.
На это девочка уже ничего не ответила, просто сидела и смотрела блестящими глазами, как старик готовит половину зайца, ловко помогая себе правой ногой – пальцы на ней двигались почти как на руке, могли держать ложку или придерживать овощи, пока их резали. Через некоторое время разделанные ползайца весело булькали в котелке, наполняя домик вкусными ароматами. Когда всё сварилось как надо, старик достал пару глиняных плошек, налил себе, гостье – и они молча ели, скребя самодельными деревянными ложками по плошкам.
-Ты будешь спать тут, а я устроюсь на улице. Погода тёплая, а туч на небе нет. Поняла?
-Да…
Старик кивнул, забрал у девочки плошку с ложкой, вышел на улицу. Лучше ей пока что побыть без него. Придёт в себя, поймёт, что тут безопасно – тогда и наступит время поговорить. Однорукий отошел немного от хижины, развёл костёр в заранее приготовленной ямке, уселся на чурбак рядом с ним, стал смотреть на огонь. Вскоре из дома стали доноситься плачь и всхлипывания. Хорошо. Женщины часто приходят в себя после обильных слёз, будто плохие мысли выходят из них вместе с влагой. Если бы она продолжила быть слишком сухой, вот тогда бы стоило беспокоиться.
-Спасибо! – утром девочка вышла ещё с рассветом, одетая в оставленные ей слишком большие штаны и рубаху. Подошла к готовящему завтрак старику, встала рядом и глубоко поклонилась. Лицо у неё было опухшим, глаза покраснели – но в них уже не было того испуга и настороженности, что он видел вечером. Хм, у девочки оказалась весьма закалённая психика.
-Не стоит. Сегодня я помог тебе, завтра, возможно, ты поможешь мне. – кивнул головой старик и продолжил жарить мясистые листья на видавшей виды сковороде. Кивнул на один из чурбаков рядом с костром. – Садись, завтракать будем.
-Хорошо! – девочка села, стала с любопытством оглядываться по сторона. – А вы тут один живёте?
-Сейчас вот с тобой. В остальное время один.
-А почему?
-Так надо! – старик усмехнулся, перекинул два уже поджаренных листа на деревянную тарелку. – На вот, это местное растение, мясолист, в других местах кряжа не встречается. Ешь, не бойся!
-Спасибо! – пробубнила девочка, впившись зубами в еду. На вкус листья напоминали пресные лепёшки с кислинкой.
Расправившись с завтраком, старик стал заниматься домашними делами – подшивать порванную кое где одежду, мастерить пару новых силков на замену испорченным, проверил состояние снятых с добычи за неделю шкурок. Девочка всё время ходила за ним, иногда что-то спрашивала, даже пыталась помогать. Старик не препятствовал.
Вечером они снова сидели в хижине, наслаждаясь заячьей похлёбкой. Когда миски показали дно, старик решил задать интересующий его вопрос.
-Фей-эр, а почему с тобой… так обошлись? Я считал, способными к культивации детьми горные семьи не разбрасываются так жестоко.
-А вы… откуда знаете, что я из горной семьи? – девочка удивлённо посмотрела на старика.
-Кхе. Небесная река течёт по горам, а тут только горные семьи и их зависимые крестьяне. Крестьяне почти никогда не умеют чувствовать Ци, значит, ты скорее всего не из них. Выбор невелик!
-Но… Я не могу чувствовать ци! Если бы могла – меня бы… не выгнали из семьи! – девочка чуть насупилась, она явно была не в своей тарелке от воспоминаний.
-Глупости. Если бы не могла – ты бы не выжила, и мы бы сейчас не разговаривали. – потом пояснил, глядя на удивлённое лицо девочки. – Ты плавала лицом вниз, а в лёгких у тебя было полведра воды. Единственный вариант как ты могла выжить – твоё тело использовало Ци для поддержания жизни.
-Но… но меня же проверяли! Настоящим определяющим камнем! И там не было света от меня!
-А он точно был рабочим? – старик хмыкнул.
-Точно! Мы с братом проходили проверку, у него столб света на два метра поднялся! А у меня – ничего!
-Хм. – лицо у старика изменилось, будто он с удивлением что-то вспоминал, давно и прочно забытое. – Над вашим камнем свет только одного цвета бывал – оранжевого?
-Ээээ… - этот вопрос поставил девочку в тупик. Она стала вспоминать все рассказы слуг или семьи Лю, которые она слышала. – Вроде да…
-Тогда опиши определяющий камень.
-Ну, большой такой, квадратный, туда руку прикладываешь – а из другой части свет. Тёмный и с мохом! Камень, не свет!
-Понятно, понятно. – старик встал, ушел во вторую комнатку своего домика, примыкающую к скале. Вернулся с небольшим, размером под ладонь, плоским камнем, положил его перед Лю Фей. – А ну положи руку сюда.
-Хорошо. - Девочка немного боязливо взглянула на камень, но потом послушно положила на него руку.
Секунду ничего не происходило, а мотом камень засветился беловато-голубым, вверх ударил столб света с плотной синей аурой, ушедший далеко вверх, выше потолка. Лю Фей испуганно ойкнула и убрала ладошку,
