Ознакомительная версия. Доступно 29 страниц из 142
авторитета перед прислугой, и Розалинда боится, что вопросы о нахождении мужа не улучшат ее образ в глазах домашних.
Тем не менее она принимает несколько руководящих решений по ряду вопросов: сосиски отвратительны и подходят только собакам; необходимо установить современную ванну; рождественскую ель необходимо выбросить вместе с лилиями (мать всегда говорила, что лилии напоминают ей о крайне очевидных женщинах). Также: нужно срочно купить граммофон, а угрюмой дочери ее мужа необходима французская гувернантка. «Ты, – пишет мать Розалинды с наклоном вперед, – новая метла в доме! Твердая и уверенная!»
Несмотря на инструкции матери, Розалинда с трудом отдает приказы слугам-мужчинам, многие из которых, как и дворецкий Блайз, по возрасту годятся ей в отцы. Однако она молодая жена, и должна быть такой. Разве не читала она в «Леди», что «мужчины против воли поддаются чарам невинной инженю»? «Будь элегантной, – продолжал журнал, – и немного избалованной, но не скучающей».
Розалинда опирается на рояль рядом с фотографией своего нового мужа. Ей нравится фраза «новый муж», она кажется волнующей, будто подарочная коробка, шуршащая оберточной бумагой. Ей нравится использовать эту фразу, пусть даже она избегает смотреть на фотографию. Новый муж. Элегантная, не скучающая.
Проходит день. Проходят другие, очень похожие дни.
Розалинда подписывается на журналы и вырезает картинки с предметами, необходимыми ей в новой жизни, – шляпами, мебелью, людьми – или помечает их в списке. Рядом с ее спальней небольшая комната, будуар, в котором есть все, необходимое хозяйке дома: декоративный столик, за которым можно пить чай, письменный стол с откидной крышкой, нож для писем с ручкой из слоновой кости. Розалинда сидит за столом и перебирает журналы как шахтер в поисках золота.
С помощью экономки миссис Хардкасл она заказывает самое необходимое – шелковые наволочки, кремы для рук – и принимается ждать. Если встать на галерее лестницы второго этажа, можно смотреть вниз, на холл прихожей, известной как Дубовый зал, чтобы сразу увидеть, не доставили ли что-нибудь. Она обнаруживает, что после фразы «Я решила немного прогуляться» топчущиеся рядом слуги обычно пропадают. Но если они продолжают топтаться, ей тогда приходится действительно отправляться на небольшую прогулку.
Чилкомб имеет скромные размеры, всего девять спален, но строили и достраивали его таким непостижимым образом, что добраться до каждой части непросто. Жители и прислуга вынуждены пускаться в длинные путешествия по извилистым коридорам с изменяющейся кривизной, уклончивым, как палуба корабля. Часто встречаются неожиданные ступени, внезапные площадки. Окна узкие как бойницы, а каменные стены под пальцами сочатся влагой.
Розалинда выходила бы на улицу, но мир снаружи кажется неприступным. В Лондоне природа была причесана в парки. В сумерках фонарщики длинными жердями зажигали фонари, стоящие вдоль дорожек, оживляя золотые кружки по всему городу. Но в Дорсете темнота опускается так плотно, что будто падаешь в угольный подвал. Нет музыкальных подмостков или статуй. Только мрачные леса и несколько акров поместной земли, служащей домом только древним деревьям с изгородями вокруг стволов, будто каждое из них – последнее в своем роду. Один засохший дуб настолько одряхлел, что ветви ему удерживают металлические подпорки. «Почему бы не позволить ему умереть?» – размышляет Розалинда. Он крайне уродлив; користая оболочка самого себя, распятая, как человек, прикованный к стене в подземелье.
Позади дома находится двор, огражденный кирпичными хозяйственными постройками: прачечной, сараями и конюшней. К ним примыкает кухонный садик, за которым следит бродящий туда-сюда с тачкой садовник. Иногда с ручек дверей свисают мертвые фазаны или зайцы. Слуги тихо переговариваются со смехом. Розалинда смотрит из окна площадки второго этажа, стараясь оставаться незамеченной.
В миле от дома расположена деревня, Чилкомб-Мелл, но, когда Розалинда и Джаспер ехали с железнодорожной станции и проезжали мимо нее, она заметила только несколько домиков с соломенными крышами, пару магазинов, церковь и паб. Деревня показалась ей полузаброшенной; здания сгрудились в долине, будто съехали с ее склонов во время лавины. За деревней параллельно береговой линии бежит гребень плоскогорья – его крутой склон беспорядочно венчают деревья и доисторические курганы. Он известен как Хребет и служит преградой от остального мира. Кто же ее здесь найдет?
Во время ухаживания Джаспер сказал ей, что Хребет считают тем самым холмом, на который великий старый герцог Йоркский водил строем свои десять тысяч солдат[2].
– Боже правый, и зачем он это делал? – спросила она, зная, что не такого отклика он ждал. Его ухаживание главным образом состояло из подношения исторических фактов, схожего с тем, как кот приносит хозяину мертвых мышей, несмотря на непостижимое отсутствие успеха. Даже в начале их отношений была неловкость: ощущение натянутых улыбок и маленьких неприятных жестов отчуждения.
Однажды утром раздается стук в дверь ее будуара, и Розалинда спешит ответить, ожидая увидеть Бетти с последним приобретением. Вместо этого на пороге стоит полный мужчина с бородой в твидовых брюках-гольф. Розалинда сильно удивлена, ведь она уже умудрилась совершенно отделить физическую сущность Джаспера Сигрейва от фразы «новый муж».
– Слышал, ты занялась покупками, – говорит Джаспер.
– Немного. Боже, зачем ты стучал? Разве мужу нужно стучать?
– Могу без этого, если тебе удобно.
– Это просто кажется… – Розалинда понимает, что не так представляла себе воссоединение мужа и жены. Разве не должен он влететь в комнату, объявляя, что ужасно по ней скучал? Не должен принести безделушки в подарок? Разве это не улучшит ситуацию, и значительно?
– После обеда выгуляю Женевьеву, – говорит Джаспер. – Полагаю, ты не захочешь присоединиться?
– Это лошадь? Разве не идет дождь?
– Несильный. Неважно. Увидимся за ужином.
– Я никогда не умела обращаться с лошадьми… – и тут она заминается, не зная, как обратиться к нему, – Джаспер. Дорогой.
Джаспер тянет себя за бороду, а затем наклоняется, чтобы колюче чмокнуть ее в щеку.
– Неважно, – повторяет он и направляется вниз.
Она призывает Бетти, чтобы та набрала ей ванну перед ужином. Бетти щебечет, выкладывая шелковое вечернее платье цвета нильской воды – длинное, тонко плиссированное, с бисером по боковым швам, – за что Розалинда благодарна. Это помогает ей успокоить разум, взбудораженный появлением Джаспера. Она расслабляется в душистой воде и наслаждается болтовней Бетти на фоне: обручение сестры, планы на день рожденья.
– Твой день рожденья – сколько тебе исполнится лет, Бетти?
– Двадцать три, мэм.
– Мы одного возраста.
– Хотела бы я быть одного размера, мэм. Вы в этом платье будете красивы, как картинка.
Розалинда опускает взгляд на собственные белые руки.
– Нам, возможно, придется ушить платье, Бетти.
– Вас снова мутит от еды, мэм? Какая жалость. Полагаю, вы скучаете по жизни в Лондоне. Я знаю, что матушка часто пишет вам.
Розалинда подозревает,
Ознакомительная версия. Доступно 29 страниц из 142
