Джун смыла кровь с лица. Вид у нее был уже не такой страшный, но лицо опухшее и в синяках. Встав с дивана, она, пошатываясь, подошла к подоконнику, где стояло зеркало, прислоненное к оконной раме, и, взглянув на себя, застонала:
– Скот проклятый! Смотрите, что он со мной сделал!
Айви хрипло захохотала:
– Вряд ли ты кому понравишься с этаким мурлом! Все равно Джоуи пришибет тебя, когда выйдет.
Казалось, эта мысль доставляла ей особое удовольствие. Джун, подкрепившись чаем с бренди, не осталась в долгу перед свекровью и накинулась на нее:
– Да заткнись ты, старая дырявая лоханка!
Рука ее страшно распухла, сделавшись чуть ли не втрое больше. Сьюзен налила в таз холодной, почти ледяной воды, и мать с тяжким вздохом опустила туда руку.
– Так получше. По-моему, тебе пора уматывать, Айви, как считаешь? Или ты собираешься околачиваться здесь, пока не выпустят из кутузки твоего милого сыночка, чтобы досмотреть представление до конца?
Айви заткнулась. Она знала, что перегнула палку. Джун вполне могла выкинуть ее из дома, и старуха решила немного помолчать. Ей вовсе не хотелось пропустить момент, когда ее сынок вернется домой. В противном случае что она расскажет подружкам во время игры в бинго?
* * *
Чуть позже в прихожей тесной квартирки раздался громкий женский голос:
– Ты дома, Джуни?
Мод Грэнгер вошла в кухню и, заметив Айви, кивнула ей.
– Видела старину Билла, когда он забирал твоего. Срам, как твой муженек с тобой обращается. Гляди, как он тебя отделал! Во что превратилось лицо!
Джун снова поставила чайник на плиту и поморщилась – рука сильно болела.
– Он скоро вернется – обычно их выталкивают после полудня, и все начнется сначала. Он уверен, что я кручу любовь. Как всегда.
– И как всегда, это правда, – ввернула Айви.
Джун посмотрела на нее и тяжело вздохнула: она старалась держать себя в руках.
– Я не кручу любовь. Ты что, не знаешь? Человек платит мне за работу, Айви, а без этих денег мы бы не прожили, потому что твой дорогой сын пропивает все, что заводится в доме. Усвой это своей чертовой башкой!
Джун сразу же пожалела, что так откровенно высказалась при Мод, у которой был длинный язык. Она знала, что ее слова в тот же день станут известны всей округе.
Вытаращив на Джун глаза, Мод ахнула:
– Ой, Джуни, ты одна, бедняжка, стараешься, на тебе все держится.
Айви передразнила ее:
– Одна на всех, такая хорошая. Да, Джуни? Мой сынок плеснет тебе в глаза кипятком, когда я перескажу ему, что ты тут говорила.
Джун села у кухонного стола. Ей хотелось плакать. Ее лицо было обезображено, оно распухло и почернело от синяков. Сколько еще недель пройдет, пока ее внешность хотя бы отчасти восстановится, пока она станет похожа на себя. Рука продолжала болеть, а спина ныла так, словно вот-вот переломится пополам. Все тело саднило. Но Джун привыкла к этому. Гораздо больше ее тревожило другое: она знала, что ее муж на сей раз долго терпеть не будет. А ей, что ни говори, нравился ее новый любовник. Он был симпатичный, нежный, добрый и обращался с ней с уважением. Кроме того, он был щедр.
Джун годами подрабатывала проституцией по ночам, как большинство ее соседок. С этого они жили, это был их основной доход. Детям новые ботинки надо покупать? Надо! Ну и шли на панель, на какое-то другое занятие у них не хватало мозгов.
Но про такое дело не стоило трепаться, тем более при Мод. Пусть она поищет темы для сплетен на церковном собрании или где-нибудь еще.
Тут в кухню вошли девочки. Их бабушка продолжала говорить гадости. По словам Айви выходило, что Джун – плохая жена и мать и вообще никудышная женщина. Сьюзен попросила у матери разрешения пойти на улицу поиграть.
Но Джун не успела ответить: кто-то сильно застучал во входную дверь – так, что казалось, она вот-вот сорвется с петель.
Джун вздохнула.
– Погляди, кто там, ладно? – попросила она дочку. Открыв дверь, Сьюзен увидела перед собой огромного темнокожего мужчину.
Он ласково ей улыбнулся:
– Мама дома?
Сьюзен смешалась. Ей нравился этот дядя, он был такой добрый. Но она понимала, что для бабушки его приход все равно что красная тряпка для быка.
В это мгновение Дэбби вбежала с криком на кухню:
– Мам, там этот черный пришел, он стоит за дверью! Джун возвела глаза к потолку и подавила в себе желание взвыть от отчаяния. Ну почему судьба так несправедлива к ней? С трудом поднявшись со стула, она сказала:
– Помолчи, Моди, а то пропустишь самое интересное. Сердце бешено колотилось в груди, когда она выходила из кухни. Джейкоб Омомуру отличался добротой, она это знала, и оттого ей было еще труднее. Муж мог запросто убить ее из-за Джейкоба. Будь у нее побольше мозгов, она сбежала бы с любовником. Но знала, что не сделает этого. Она боялась жизни, боялась столкнуться с ней лицом к лицу. Джоуи стал бы преследовать ее, и всем пришел бы конец.
Джейкоб стоял на пороге не смущаясь, на глазах у всех соседей. На нем был темно-синий костюм и в тон ему рубашка и галстук. Прекрасные густые вьющиеся волосы, которые так нравились Джун, были коротко подстрижены. Его большие миндалевидные черные глаза смотрели на Джун с мольбой. Джейкоб Омомуру любил ее, и, сознавая это, Джун втайне чувствовала себя счастливой женщиной. Но жизнь ее уже сложилась как сложилась, и она не могла ничего изменить.
Увидев, какое у нее лицо, Джейкоб притянул ее к себе и стал утешать. Джун зажмурилась. Она ощущала тонкий запах сандалового мыла и дорогих сигарет. Но в это время к двери приблизилась свекровь, и Джун вырвалась из объятий любовника.
Лицо Айви побелело от ярости, рот, готовый изрыгать ругательства, злобно ощерился.
– Оставь ее в покое, черномазый ублюдок! Мой мальчик перережет тебе глотку, когда узнает, что ты здесь был!
Джейкоб, огромный, внушительный, возвышался над головами взбудораженных женщин и девочек. Мод от возбуждения чуть не подпустила в трусики. «Это куда интереснее, чем бывает по телику», – расскажет она позже в тот же день, напрашиваясь на чашку чая и сигаретку поочередно ко всем соседкам.
– Пойдем со мной, Джун. Уйдем отсюда, любимая. Я сумею позаботиться о тебе и твоих дочках.
Джун посмотрела в его красивое лицо и покачала головой.
– Нет, уходи, Джейкоб. Скоро вернется Джоуи, и, если он застанет тебя здесь, он устроит кошмар, – произнесла Джун безучастно, словно не испытывала к Джейкобу никаких чувств.
Джейкоб умоляющими глазами смотрел в лицо своей любимой. Он знал, какой репутацией пользовалась Джун Макнамара. Это ни для кого не являлось секретом. «Почти шлюха» – так говорили про Джун, и это «почти» было чем-то вроде ее клички среди обитателей Ист-Энда. Но в том и состояло ее единственное достоинство, и Джун им пользовалась. «Золотая жила, – так называли некоторые женщины определенную часть своего тела, Джейкоб не раз сам это слышал. Но он любил большие тяжелые груди Джун и приятное влажное местечко у нее между ног.
