на стол.
– Да тут сложно с начала начать. Нет тут никакого начала, если уж начистоту говорить, – Павлик на мгновение задумался, а потом, видимо, приняв для себя какое-то решение, встрепенулся и махнул рукой. – А, ладно!.. Я же, Игорь Сергеевич, знаю, о чем тетушка с вами говорила. Догадываюсь, правильнее будет сказать, но общий смысл-то ясен. И встреча наша с вами – ее инициатива, если честно, а не моя совсем. Это все старая история, которая уже не один год тянется. Она, тетушка, в смысле, все меня в люди вывести пытается, в меру понимания своего. Спасти хочет, если уж совсем начистоту говорить, на путь истинный наставить. Я сколько раз уже и ей, и мамулику говорил: сами живете – дайте другим спокойно жить. Я же к вам не лезу, жизни не учу, ваше бытие не обустраиваю! А они раз за разом – то им то не так, то это не этак. Мамулик-то смирилась уже, по-моему, – на этих словах он с тяжелым вздохом помотал головой, весьма, надо добавить, обреченно. – А тетушка – ни в какую. Вот теперь еще и вас до кучи подключила…
Собеседник с удивлением и интересом выслушал признание и немного подался впред.
– Подождите, Павел, не совсем, признаюсь, вас понял. Так что, вам, значит, работа не нужна?
– Работа?.. Мне??! – переспросил молодой человек и продолжил ломать сценарий нормального собеседования, раздосадовано помотав головой. – Да нет, конечно!.. Что я, по-вашему, раб, что ли, чтобы мне работа требовалась?
Игорь Сергеевич откинулся в кресле и с изумлением посмотрел на своего молодого гостя.
– Однако!.. Теперь я понимаю, почему ваша тетушка о вас как об известном оригинале говорила! Но, признаться, логику вашу не совсем уловил. Причем тут рабство?
– Как это – при чем? – Павлик насупился и пожал плечами. – Мы же с вами сейчас про работу говорим? Так я и повторяю: что я, раб, что ли, чтобы мне работа требовалась?
– Странная какая-то у вас логика, – Игорь Сергеевич с удивлением смотрел на собеседника, чуть заметно покачивая головой.
Павлик сконфуженно завозился в кресле.
– Игорь Сергеевич, вы только не обижайтесь. Я же сразу вам сказал: не знаю, как к вопросу правильно подойти.
Если собеседник Павлика и был задет, то ему удалось сей факт ловко скрыть, потому как он с прежним веселым интересом снова уставился на сидящего перед ним гостя.
– Бросьте, Павел! Что я, гимназистка, что ли, – обижаться? – он еще раз улыбнулся, демонстрируя беззаботное удивление, и пожал широкими плечами. – Просто логика ваша меня немного удивляет.
– А что ей удивляться-то? – Павлик, казалось, помрачнел. – Логика либо есть, либо ее нет вовсе, и странной она быть не может…
Он протянул руку и взял со стола фарфоровую чашечку. Кофе его давно остыл, и он осушил ее до дна одним глотком. Игорь Сергеевич еще раз улыбнулся. Стороннему наблюдателю было бы ясно, что этот чудной разговор забавляет его все больше и больше.
– Так что вы там про рабство-то говорили, молодой человек? Почему это у вас такие ассоциации вдруг возникают?
Павлик насупился.
– Да у меня никаких ассоциаций, как вы выразиться изволили, и не возникает. И логика моя, кстати, самая что ни на есть обыкновенная. Вы сами с точки зрения логики той же посмотрите, что у нас тут получается? Рабы работают, труженики трудятся, управленцы управляют, владельцы владеют… Ну и так далее, по всему длинному списку, – он потянулся к своей чашке, но вдруг отдернул руку. – Игорь Сергеевич, а кофе еще можно попросить?
Собеседник Павлика, все это время с глядевший на своего гостя с нарастающим интересом, встряхнулся и поднялся из кресла.
– Конечно, молодой человек, а мне заодно Танюша чайку свежего нальет.
Он дошел до двери, открыл ее и что-то сказал в пространство приемной. Закрыв дверь и вернувшись к креслу, отверженный работодатель мягко опустился в него и не без любопытства принялся поглядывать на своего визави.
– Признаюсь, удивили, – Игорь Сергеевич правой рукой потеребил себя за мочку уха. – Никогда я под таким углом не рассматривал этот вопрос. Вы меня, честно говоря, немного озадачили, – он улыбнулся. – Слушайте, а если вашей логикой пользоваться, я тоже раб получаюсь? – Хозяин кабинета подмигнул. – Вы, Павел, не стесняйтесь, режьте, как говорится, правду-матку, хоть что-то новое о себе узнаю, – мельком взглянув на часы, он в нетерпении продолжил смотреть на гостя, ожидая его ответа.
Павлик вздохнул:
– Вас, Игорь Сергеевич, мое мнение касательно этого вопроса интересует?
– Ваше, конечно. Если бы Танюшино интересовало, я бы у нее спросил. Так что вы, еще раз повторюсь, не стесняйтесь. Уж лучше про себя суровую правду сразу услышать – все легче будет.
Павлик открыл рот, чтобы ответить, но не успел. Раздался тихий стук в дверь, и секретарша Танюша вкатила сервировочный столик. Танцы с вазочками и чашками повторились, включая слабые протесты одной и легкие смешки другого. Закончив перемену приборов, Танюша удалилась из кабинета.
– Знаете, – Павлик слегка наморщил лоб, – тут главное – с какой точки зрения вопрос рассматривать. Если так, в лоб и примитивно, то какой же вы раб? Если бы вы, Игорь Сергеевич, рабом были, то сейчас бы в приемной кофе готовили или на охране пропуска проверяли. А у вас тут вон, – он кивнул в сторону панорамы за окном, – весь мир у ног и в прямом смысле, и в переносном. Так что, если таким образом к вопросу подходить, рабом вас, конечно, назвать сложно.
Игорь Сергеевич добродушно рассмеялся и аккуратно отпил чаю из своего старомодного стакана. – Ну, спасибо, на добром слове. Но это, вы сказали, если с одной точки зрения смотреть. А что, есть и другие?
Павлик глотнул кофе и поставил чашку на стол.
– Конечно. А как вы хотели-то? Точек зрения всегда много. Можно с любой посмотреть, и картинка всегда разная будет.
– Вот и посмотрите с другой, – Игорь Сергеевич снова улыбнулся, – и мне покажите.
– Ну, раз вы сами просите, – Павлик на секунду задумался. – Вы прямо сейчас можете все это, – он широким взмахом руки обвел кабинет, – бросить к чертовой матери и куда-нибудь свалить на пару месяцев?
Собеседник удивленно посмотрел в ответ.
– Свалить? На пару месяцев? А зачем мне, как вы выражаетесь, валить куда-то?
– Так это же я для примера просто! А куда? Да хотя бы вон на Мальдивы какие-нибудь. Танюшу прихватили, послали всех к чертовой бабушке – и в аэропорт. Там по бокалу мартини – и вперед, с песней и в шлепках!
Игорь Сергеевич расхохотался. Отсмеявшись, он запил веселье из своего старомодного стакана.
– Нет, Павел. Так, как
