В спальне Холлидей переоделся в удобные джинсы и тонкий свитер — часть униформы академии. Потом вернулся в гостиную, плеснул на два пальца в стакан «Гранте Эйл Каск»[12]и прошел с напитком в кабинет. Сунул в стерео диск Бена Харпера в сопровождении «Блинд Бойс оф Алабама» и уселся за старый поцарапанный стол. Включив компьютер и дождавшись загрузки операционной системы, подполковник первым делом проверил электронную почту, а затем открыл файл с давнишней работой: наполовину серьезное академическое исследование, а наполовину — попросту хобби. Эту историю оружия и брони от эпохи римлян и греков до наших дней он шутливо называл «Рыцарь, одетый как следует».
Книга начиналась как докторская диссертация в Джорджтаунском университете, когда десять лет назад Холлидей работал в Пентагоне, но со временем превратилась в почти бесконечный труд, объемистый и скрупулезный, который нужен был прежде всего, чтобы занять долгие вечера и скучные выходные. Написав девятьсот страниц, он только подобрался к Джону Эриксону и строительству «Монитора» — первого броненосного корабля военно-морских сил США, сошедшего со стапелей Нью-Йоркской судоверфи и сражавшегося в Гражданскую войну на стороне северян. В общем, работы еще непочатый край…
Холлидей заинтересовался доспехами и броней еще в те годы, когда играл антикварными оловянными солдатиками дядюшки Генри в большом викторианском доме во Фредонии, в штате Нью-Йорк. Генри много лет преподавал в государственном университете, а задолго перед этим, во время «холодной войны», занимался чем-то непонятным, зловещим и строго засекреченным. Именно дядя Генри заинтересовал будущего рейнджера историей, всеми правдами и неправдами добился рекомендации Конгресса, вытащил его из интеллектуальной дыры Освего в Нью-Йорк и определил учиться в Вест-Пойнт. И тем самым избавил юношу от полной отчаяния жизни с отцом, железнодорожным инженером линии Эри — Лакаванна, беспросветно запившим после смерти матери.
Закончив академию Вест-Пойнта, Холлидей прямиком направился в Индокитай, а когда весной тысяча девятьсот семьдесят пятого года отец умер от цирроза печени, двадцатичетырехлетний капитан 75-го рейнджерского полка помогал загружать беженцами последние вертолеты в Сайгоне, оставленном американскими войсками.
Джон проработал до десяти вечера. Потом заварил чашку чая и, вернувшись за клавиатуру, отредактировал написанный текст. Наконец он удовлетворенно потянулся, выключил питание компьютера и откинулся на спинку кресла.
Теперь можно немного почитать последнюю книгу Бернарда Корнуэлла и на боковую…
Зазвонил телефон. Резко, настойчиво.
Холлидей почувствовал холодок плохого предчувствия. К горлу подступил комок.
Никто не звонит с хорошими новостями в двенадцатом часу.
Телефон продолжал трезвонить.
Что ж, чему быть, того не миновать. Подполковник поднял трубку.
— Слушаю.
— Док? Это Пэгги! Дедушка Генри в больнице Брукс-Мемориал в Дюнкерке. Поторопитесь, пожалуйста. Кажется, он умирает.
Холлидей нахмурился. До Фредонии триста пятьдесят миль. Семь часов, если по прямой. Раньше чем к рассвету не поспеть.
— Я выезжаю немедленно!
— Поторопитесь, Док. — В голосе Пэгги слышалось с трудом сдерживаемое рыдание. — Вы очень нужны здесь.
3
— Вы племянник покойного мистера Грейнджера?
— Да, — кивнул Холлидей. — Он был старшим братом моей матери.
— А вам он приходился дедушкой? — Адвокат повернулся к Пэгги Блэксток, привлекательной брюнетке, сидящей рядом с подполковником за роскошным полированным столом.
— Совершенно верно. Со стороны матери.
— Таким образом, подполковник Холлидей — фактически ваш троюродный брат, а не дядя.
Адвокат говорил сдержанно, но поглядывал подозрительно, словно предполагал нечто не вполне пристойное в их отношениях. Симпатичная тридцати с «хвостиком» лет якобы племянница с плутоватым то ли дядей, то ли еще кем-то, который вполне годился ей в отцы. Законник выглядел типичным провинциальным ханжой, эдакая чернильная душонка. Еще несколько лет, и будет выдвигаться в мэры городка. Таких людей Холлидей ненавидел всю жизнь, сколько себя помнил.
— Вполне возможно. — Девушка пожала плечами. — Я всегда называла его дядей Джоном или просто Доком. Это имеет значение?
— Да никакого, — легко согласился адвокат. — К сожалению, информация о мистере Грейнджере, собранная моим отцом, весьма ограниченна. И я попросту хотел прояснить некоторые подробности.
Худое лицо стряпчего смотрелось нелепо в сравнении с телом, полноту которого не мог замаскировать даже костюм в полоску. Волосы он зачесывал назад, обильно смазывая каким-то гелем, наподобие бриолина, а щеки и подбородок, выбритые, очевидно, утром, уже покрыла сизая тень. На стене в рамочке висел диплом доктора юриспруденции, выданный Йельским университетом. Адвокат представлял фирму «Бродбент, Бродбент, Хаммерсмит и Хоу», занимавшуюся делами дяди Генри. Точнее, был Бродбентом-младшим, как сам и объяснил. Поскольку отец вынужден был оставить практику из-за обострившейся болезни Альцгеймера, сын заменил его в конторе. Правда, относился к работе скорее как к отбыванию священной обязанности.
— Если допрос окончен, не могли бы мы перейти к более насущным проблемам? — холодно заметил Холлидей.
— Да, конечно… — Бродбент слегка смутился, откашлялся и наманикюренным ногтем открыл лежащую на столе папку. — Состояние мистера Грейнджера достаточно велико для университетского профессора.
Подполковнику очень хотелось посоветовать маленькому сальному адвокатишке засунуть свое мнение о достатке дяди Генри куда подальше, но он сдержался. Лишь бы поскорее все закончилось.
— Продолжайте, пожалуйста.
— Да, конечно… Пенсионный фонд составляет что-то немногим больше трех четвертей миллиона долларов. Различные вклады и акции дают примерно столько же. И страховой полис, полностью оплаченный, на полмиллиона долларов. Не считая недвижимости — особняк на улице Харт-стрит и прилегающая земля.
Холлидей прекрасно помнил этот дом. Массивное, приземистое здание с фронтоном в стиле королевы Анны, стоящее в тупиковом переулке недалеко от центра города. Дом дяди Генри окружал старый, запущенный сад, а задний двор выходил прямиком к Канадскому ручью, где Джон мальчишкой учился ловить форель на муху.
Бродбент вновь откашлялся.
— Согласно последней воле покойного, все его наследство делится поровну между вами, мистер Холлидей, и вами, мисс Блэксток.
— Кто душеприказчик? — спросил подполковник, вознося в сердце короткую, но горячую молитву, чтобы им не оказался адвокат.
— Вы и мисс Блэксток, — чопорно ответил Бродбент. — В равной мере. С равными правами.
