купим похожую собаку, а потом…
— Нет, — решительно отказался я, продолжая лежать на софе, — Мы не будем убивать пса Витиеватого. Во-первых, я вряд ли переживу его неудовольствие, во-вторых, как бы, заслужил.
Не заслужил, а плачу за то, что плюнул на империю, увязавшись за своей маленькой огненноволосой синичкой, у которой в баронстве собственный (личный!) швейцарский банк. По такому счету платить нужно полностью, даже укушенной жопой.
… или нет. Курв — это массивный, мощный и мускулистый бульдожина с пастью, куда терновский кот войдет нафиг, не особо-то и пригибаясь. Он реально тянет на средство защиты дома. Не укусит, а откусит жопу напрочь!
— Мы пойдем другим путем, — наконец, решился я, — Фелиция, разогревай свой телекинез. Пришло время дрессировки!
— Кота сначала прогони, — потребовала книга.
— Какого кота?
— Того, что на карнизе. Ты же вниз смотрел, там твоя черная одна стояла. А когда это она одна где-то появляется?
— Это не моя черная, это чужая…, — пробурчал я, вновь подкрадываясь к портьере.
Ну да, на карнизе сидел огромный черный кот по имени Мишлен, прислонившись ухом к стеклу с самым заинтересованным видом. Балансируя здоровенной пушистой жопой на покатой жести, животное выглядело довольно уморительно, но улыбаться мне не хотелось. Сама Тернова, стоящая внизу и неотрывно глазеющая на меня, глазеющего на кота, как-то портила атмосферу. Сам кот, осознав, что его заметили, вздрогнул, поскользнулся, и улетел вниз.
Ну, наверное, проблема решена.
И чего от меня Кристина хочет? Давно могла бы что-то в академии учудить, да хоть на дуэль вызвать! Но нет, ходит, косится… теперь вот этот перфоманс!
Идея «открыть дверь и начать общение» была довольно плачевной, но иных не было. Слушать меня этот обтянутый пятнистой темной кожей шлакоблок вовсе не желал, он желал добраться до моей плоти, ринувшись к ней со всех четырех скользящих по паркету лап. Последнее, в принципе, меня и уберегло, дав возможность отскочить и… запрыгнуть на стол.
Вновь обманутый в лучших чувствах пес издал возмущенный горловой рёв, тут же начав с хрюканьем скакать вокруг моей цитадели. Висящая в воздухе Фелиция заливалась смехом.
Ладно, переговоры.
— Собака, имей совесть.
— Собака, ты же без меня с голоду сдохнешь.
— Курв, твою мать!
Я терпел неудачи раз за разом под заливистый хохот висящей в воздухе чернокниги. Пес не шел на контакт в угодной мне манере, он хотел в своей. Шла битва духа, характеров и желания остаться неповрежденным.
— Да ударь ты его электричеством! — наконец, родила мысль Фелиция.
— Ты всерьез думаешь, что с животным можно наладить общий язык, вдарив по нему током? — осведомился я, наблюдая, как от избытка чувств Курв вцепляется в ножку стола.
— А что тебе еще остается? — призвала логику на помощь даймон, — Магия? Так сомневаюсь, Кейн, что собака лучше воспримет ледяной душ, чем слабенький удар электричества!
— Попробую продемонстрировать кто в доме хозяин, — неуверенно сказал я, — Подниму его за шкирку и дам по жопе…
Раздавшийся сочный хруст заставил меня резко насторожиться. И не зря!
— Он жует ножку, Кейн! — восхищенно закричала висящая в воздухе книга, — Он её сгрызает!!
Ох ёкарный-то бабай!
Курв не просто грыз очень твердую и очень массивную ножку моего стола, он буквально его жрал своей бегемотьей пастью, отвлекаясь лишь на то, чтобы сплюнуть опилки! Твою налево! Да если он меня укусит, я же инвалидом стану!
Я — парень крепкий, по мнению своих одноклассников так вообще, чуть ли не атлет. Здоровое детство, питание, физические нагрузки, забота о своем гормональном фоне, сплошное ЗОЖ, можно сказать, хоть и не совсем добровольное. Поэтому я, напрягшись, вполне могу удержать на весу здоровенного и тяжеленного бульдога, ухватив его за толстую и слегка скользкую шкирку. Что да, то да.
Только вот Курв у нас — тоже парень крепкий. Очень крепкий. А еще возбужденный и слегка неистовствующий от того, что ему обломали уже третью удачную стратегию подряд!
— Держи его!
— Меня бы кто подержал!
— Стой ровно!
— Не могу!
— Нет, Кейн! Не сюда! Не сюдааа! Тут же коври…
Со стороны, наверное, это было похоже на очень короткое, но обжигающе страстное танго или фламенко. Я, удерживая на вытянутой руке бульдога, вращаюсь волчком, часто-часто переступая ногами и панически думая о том, что он сейчас вырвется. Захлебывающаяся криками книга, похожая на брошенную девушку, никак не может понять, что ей делать (выдернуть собаку телекинезом, Фелиция!), пес, перед глазами которого хоровод, а в груди сплошной стресс, с хрипом извивается, дергаясь изо всех немалых собачьих сил…
… и тут коврик. Трижды проклятый коврик-циновка, который я, по своему раздолбайству, просто-напросто забыл запихать под кофейный столик!
Падал на паркет я в полном шоке, выпуская из пальцев намертво (казалось) зажатую в них шкуру гадского барбоса. Что еще хуже — свободной рукой я наотмашь приложил гримуар, унесшийся куда-то с нечленораздельным воплем. А грянувшись на пол и увидев потолок в алмазах, тут же похолодел, услышав тяжелое всхрапывание!
А затем мне вцепились в ногу, рванув ту с такой силой, что я просто проскользил по полу!
Затем еще и еще. Я, в ушах которого до сих пор стоял треск с хрустом разгрызаемой ножки, попросту запаниковал, застыв в ожидании чудовищной боли.
… но она не пришла. Зато пришел ужас, так как самым внезапным образом темная тварь вцепилась в уже другую мою ногу, вновь начав мощно дергать!
Это конец… безногие в этом, далеко не худшем из миров, не выживут. Я не смогу быть ревнителем. Никем не смогу быть… Может, хоть на коляске? Чертов Витиеватый…
— Кейн, вставай, — послышался сварливый голос Фелиции, — Чудовище получило что хотело. И это был не ты.
Что?! Я не понял, что мне только что сказали? На каком языке? Что имели в виду?
— Да вставай же! — взвыла книга, — Не слышишь, в дверь звонят! Мне что, самой открыть?
Слишком много слов.
Но встать, хотя бы подняв верхнюю половину туловища с пола, я встал. И глаза даже открыл, несмотря на стоящее перед внутренним взором зрелище измочаленных в кровавую бахрому ступней ног.
Ноги были целыми. Но босыми. Пронзительно босыми.
В пяти шагах от них лежал хренов Курв, зажав между передними лапами огрызок моего ботинка, и любовно облизывал его, отрывая мелкие клочья от мягкой подошвы. Кажется, он был самой довольной собакой во всем земном шаре.
Я молчал и смотрел. Книга ругалась. В дверь звонили.
Глава 2
У дарёных знаний есть парочка проблем,
