— Всегда рада помочь, — улыбнулась та, затем указала кивком на телевизор над стойкой.
— Я смотрела шоу. Ты все еще прячешься за этими ужасными очками.
Мэдисон улыбнулась.
— Они придают мне умный вид.
— Имеешь в виду — неприступный.
— Если бы, — ответила Мэдисон, сделав еще глоток.
— О боже! Неужели этот старый развратник все еще тебя достает?
— Да, сегодня он приглашал меня пообедать, но я сказала, что у меня свидание. Я ясно дала ему понять, что между нами ничего не может быть, но он всего лишь мужчина.
— А тебе не пора перестать считать всех мужчин такими же подлыми обманщиками, как твой бывший жених?
— Нет, — твердо ответила Мэдисон, — потому что они все такие. Включая моего собственного отца, который перестал изменять моей матери, только когда умер, Все мужчины одинаковые. Это факт.
— Ты ошибаешься.
— Нет, не ошибаюсь. Хороших мужчин не существует, Барб. Ну, разве что твой Хэнк. Похоже, он последний порядочный парень на Земле.
— Мэдди…
— Ты читала последний информационный бюллетень выпускников нашего университета?
Барб помрачнела.
— Нет.
— Помнишь Сью Хаттон, которая закончила на год позже нас? Она развелась. А Сэлли Вейнберг? Развелась. А Беверли Джованни? Развелась. А Берил Эдмундс? Раз…
— Хорошо, хорошо. Я все поняла, но это еще не означает…
— Означает. — Допив коктейль, Мэдисон огляделась по сторонам в поисках официанта. — Я не выйду замуж, Барб. Никогда!
— У тебя не будет детей?
Мэдисон помедлила.
— Отсутствие мужа не означает отсутствие детей. На самом деле я очень хочу детей. — Снова пауза. — Но я не хочу, чтобы у меня под ногами путался муж.
Барб цинично подняла бровь.
— Непорочное зачатие?
Время пришло, подумала Мэдисон.
— Искусственное оплодотворение, — ответила она и, не обращая внимания на бешеный стук сердца, сопровождавший ее первое публичное признание, рассмеялась. — Ты удивлена, Барб?
— Можно и так сказать.
— Я много знаю об искусственном оплодотворении. Это надежный метод. Женщине от мужчины нужна только пробирка со спермой.
Что-то упало на пол, и Мэдисон подняла глаза. Рядом с их столиком стоял официант лет двадцати. Похоже, он уронил блокнот.
Он пришел как нельзя кстати. Самое время разрядить обстановку.
— Еще один «Космополитэн» для меня, — попросила она, — и бокал «шабли» для моей подруги. Если я задела ваше мужское самолюбие, прошу прощения.
Что-то смущенно пробормотав, официант удалился.
Барб застонала.
— Ты напугала бедного парня.
Мэдисон улыбнулась.
— Иногда правда ранит.
— Тогда держись. Я тоже буду с тобой откровенна. Надеюсь, ты не против?
— Мы же с тобой подруги. Валяй.
— Ты действительно все как следует обдумала? Поняла, почему хочешь ребенка? Чтобы вместе с ним заново прожить детство? Исправить ошибки, совершенные твоей матерью? Черт побери, — сказала она, увидев, что ее подруга посерьезнела, — Мэдди, я не хотела…
— Все в порядке. Правда. Ты сказала, что будешь со мной откровенна. Я тоже не стану тебе лгать. — Мэдисон наклонилась вперед. — Моя мать во всем зависела от мужчин, за которых выходила замуж. Я никогда не хотела быть такой, как она. Я собиралась найти собственный путь в жизни. Стать независимой. Поэтому хорошая успеваемость в школе имела для меня большое значение. Так же, как университетский диплом, степень магистра делового администрирования и подъем по карьерной лестнице.
— Дорогая, ты не обязана…
Мэдисон коснулась руки подруги.
— Я была уверена, что никогда не захочу выходить замуж и иметь детей. — Она мягко улыбнулась. — Затем в один прекрасный день я оглянулась и поняла, что у меня все есть. Университетский диплом. Ученая степень. Престижная работа. Квартира на Манхэттене. И все же чего-то недоставало, но чего, я не могла понять.
— Вот видишь. Я права, Мэдди. Любимого мужчины и…
— Ребенка. — Мэдисон улыбнулась, но это не помогло ей спрятать слезы, навернувшиеся на глаза. — У меня в кабинете висела копия Пикассо стоимостью в тысячу долларов, а у моей помощницы на столе стояли школьные фотографии ее дочки. И знаешь что? Однажды я поняла — ее фотографии важнее и дороже, чем мой Пикассо.
— Прекрати. Мне не следовало…
— А затем, пару месяцев назад, ко мне заскочила девушка, которая до этого проходила практику в нашей компании. У нее был огромный живот размером с надувной мяч, болела спина, она каждые пять минут бегала в туалет, но я видела, что она счастлива как никогда.
Вернулся официант с напитками. Мэдисон отпустила руку Барбары и откинулась на спинку стула.
— Тогда я осознала, что мне скоро исполняется тридцать. Что мои биологические часы тикают, — произнесла она с напускной веселостью.
— Тридцать лет — это не критический возраст.
— Смотря для кого. У моей матери рано наступила менопауза. Насколько мне известно, это передается по наследству.
— Я по-прежнему утверждаю, что есть мужчина, предназначенный тебе судьбой.
— Нет, если я унаследовала от своей матери ее плохой вкус в отношении мужчин. Она трижды выходила замуж за красивых состоятельных мерзавцев. Если бы не та авария, она бы наверняка вышла замуж в четвертый раз.
— А как насчет того, что ребенок нуждается в обоих родителях? — не унималась Барб.
— У тебя есть оба родителя?
— Нет, но…
— Один любящий родитель лучше, чем два безалаберных. Я знаю, искусственное оплодотворение не является ответом на все вопросы, но мне оно подходит.
— Похоже, ты действительно серьезно настроена.
— Да. — На лице Мэдисон появилась слабая улыбка. — Я так хочу ребенка, что при одной лишь мысли о нем у меня щемит сердце. О крошечном существе, которое будет толкаться внутри меня. О свертке на руках. О подгузниках и кормлениях по часам, о первом дне в детском саду, о зубной фее.
— Хорошо, ты меня убедила. Ты действительно можешь это сделать.
Мэдисон глубоко вздохнула.
— И я это сделаю, — спокойно ответила она. — Я уже предприняла первые шаги.
Глаза Барб расширились.
— Что?
— Я ходила к своему гинекологу, чтобы составить график моего цикла. Затем я просмотрела данные доноров и выбрала наиболее подходящего.
— В смысле?
— Ему за тридцать, он доктор философии, абсолютно здоров, любит оперу и поэзию и…
