Мэдисон захлопала глазами.
— И все?
— Все. Таков еще один обычай.
Она засмеялась и, пока ее смех не превратился в слезы, убежала прочь.
Тарик сдержал слово, и два часа спустя его самолет с Мэдисон на борту поднялся в воздух.
Она не взяла ничего из того, что он ей подарил. Очевидно, не хотела, чтобы в будущем ей что-то напоминало о нем.
Но ему было все равно, убеждал он себя, несмотря на боль, сдавившую его грудь. Он не мог любить женщину, которая не любила его.
Тарик был еще не готов к разговору с отцом, поэтому распорядился, чтобы обед ему подали в кабинет.
Захара была молчалива, когда обслуживала его. Он ее поблагодарил, но пожилая женщина не ответила. Ее губы были плотно сжаты. Захара заботилась о них с Шарифом с раннего детства, и он понял, что она чем-то недовольна.
— Что у тебя на уме, Захара? — спросил он.
— Ничего, — отрезала она. — Точнее, есть кое-что, но я сомневаюсь, что вы захотите это выслушать.
Захара впервые разговаривала с ним таким тоном, и он был заинтригован.
— Говори!
— Вы отослали ее!
— Отослал… — Его лицо помрачнело, он вскочил из-за стола. — Да что ты о себе возомнила! Если ты думаешь, что я буду обсуждать с тобой свою личную жизнь…
Захара засунула руку в карман передника и, достав оттуда что-то, бросила на стол.
Это была бриллиантовая подвеска.
— Она оставила это.
— Она оставила все, и что с того?
— Нет, она не все оставила.
— О чем ты говоришь?
— Об амулете любви, который в сто тысяч раз дешевле подвески. Она забрала его с собой.
— Не вижу в этом ничего странного. Наверное, ей захотелось взять маленький сувенир на память.
— Это правда, мой господин, — саркастически усмехнулась пожилая женщина. — Вы действительно не видите дальше своего носа.
Тарик прищурился.
— Я предупреждаю тебя, Захара…
— Моя госпожа оставила бриллиант, но взяла амулет. — Сложив руки на груди, Захара сердито посмотрела на него. — Я это знаю, потому что сама надела его ей на шею. Она плакала, ее руки дрожали, и мне пришлось ей помочь.
Тарик почувствовал, как у него в груди что-то зашевелилось.
— И что с того?
— Вот что, мой господин, — произнесла она таким тоном, словно он был глупым ребенком, — ваша жена…
— Она мне больше не жена… Я освободил ее от обязательств.
— Ваша жена , — повторила Захара, словно не слышала его, — уехала в слезах, взяв с собой грошовый амулет вместо бриллиантовой подвески стоимостью в целое состояние. — Одна седая бровь взметнулась вверх. — Даже дурак поймет, что это значит.
Но Тарик не понял.
— Возможно, она хотела взять сувенир, который напоминал бы ей о том, как примитивен наш мир.
— Мой господин. — Захара снисходительно фыркнула. — Не будь вы шейхом и кронпринцем, я бы сказала вам, что вы дурак, раз не понимаете, что ваша жена вас любит.
— Нет, не любит, — возразил он.
— Любит, мой господин. А вы любите ее. И если вы не вернете ее, то будете жалеть об этом всю оставшуюся жизнь!
Захара резко замолчала, словно осознав, что натворила. Ее лицо побледнело, она опустила глаза.
— Простите меня, — пробормотала пожилая женщина. — Не знаю, что на меня нашло.
Тарик обнял ее и расцеловал в обе щеки, после чего выбежал из комнаты.
Моторы неожиданно заглохли, и сон как рукой сняло. Самолет остановился. Приподнявшись в кресле, Мэдисон посмотрела в иллюминатор.
Самолет стоял на взлетной полосе, залитой лунным светом. Вокруг была тишина. Мэдисон быстро нажала на кнопку, чтобы вызвать Юзуфа, но он не пришел. Тогда она расстегнула ремень безопасности, поднялась и направилась к кабине.
Дверь была открыта. Ни пилота, ни его помощника не было. Она была совсем одна. Когда она это поняла, волоски у нее на шее встали дыбом.
— Эй? Здесь кто-нибудь есть?
— Я здесь, habiba , — послышался знакомый голос.
Мэдисон обернулась. В дверном проеме стоял Тарик.
— Что ты здесь делаешь?
— Я захотел увидеть тебя, habiba . Что здесь непонятного?
— Я не… — Она сглотнула. — Где мы?
— В Париже, самом романтическом месте на свете. — Он обворожительно улыбнулся. — Раньше я приезжал сюда только по делам, а теперь мне захотелось побывать здесь с моей женой.
— Но я не…
Он подошел так близко, что Мэдисон увидела щетину, проступившую на его подбородке. Она вспомнила, как эта щетина приятно царапала ее кожу, и ее бросило в жар.
— Чего ты хочешь, Тарик?
Он положил руки ей на плечи.
— Тебя, habiba .
— Нет, ты этого не хочешь. И я не хочу. Ты мне больше не муж, Мы развелись, забыл?
Тарик улыбнулся.
— Никто не знает, имеют ли законную силу эти древние обычаи или нет.
— А наш брак? Ты говорил, что он действителен.
— Да, но чтобы знать наверняка, мы поженимся снова. В Париже, в Нью-Йорке, где захочешь. — Он крепко обнял ее. — Я люблю тебя, Мэдисон, и не представляю жизни без тебя. — Его рука скользнула ей в волосы, и он слегка наклонил назад ее голову. — Мне следовало сказать тебе раньше, но я боялся, что ты не будешь к этому готова.
— Но когда я потеряла ребенка…
— Я ужасно страдал, habiba . И не только из-за потери ребенка. Думал, раз его больше нет, то для тебя наш брак больше не имеет смысла. Думал, что я тебе больше не нужен.
— О нет! Нет, Тарик! Я хотела, чтобы ты был рядом, но ты держался отстраненно, и я думала то же самое про тебя. Какими же мы оба были…
Не дав ей договорить, Тарик поцеловал ее.
— Я люблю тебя всем сердцем, Мэдисон, и хочу быть с тобой.
— Я тоже тебя люблю, мой принц, — ответила она, улыбаясь.
Тогда он рассмеялся, поднял ее на руки и понес к двери.
— Она меня любит! — громко прокричал он. — Моя жена меня любит!
Члены экипажа, стоящие внизу у трапа, заулыбались.
Мэдисон была уверена, что весь Париж сделал то же самое.
