Книга Дневник одного сна - Надежда Мамаева

Утро началось со стука в дверь:

– Кэт, просыпайся, пора в школу!

Я разлепила глаза, села в кровати, зевая и ища ногами тапки. Странно, но сегодня я не чувствовала себя такой вялой и заторможенной, как вчера. Недовольной? Да. Невыспавшейся? Несомненно. Но не вялой. Потому что раз и навсегда хотела разобраться, что происходит. Со мной ли, с домом или с обоими вместе. И врачи с их таблетками и клиниками тут не помощники.

Для начала нужно выяснить у Стива, не происходило ли когда-нибудь в его доме пожара. Но как? Не спросишь же прямо в лоб. Не такие уж у нас родственные отношения. Честно говоря, я его немного побаивалась. Он и так подозрительно интересовался моими кошмарами, а тут и вовсе насторожится. Да и от мамы можно огрести за «невоспитанность и неуместное любопытство». Нет, надо все хорошенько обдумать.

Я и обдумывала, пока умывалась и собиралась в школу, пока спускалась по лестнице.

За завтраком продолжала обдумывать, машинально уплетая пудинг. Ничего умного в голову не пришло, зато незаметно для себя съела все до крошки. Мама, пригубив кофе, спросила:

– Кэт, ты сегодня хорошо спала?

– А? – переспросила я, соображая, что ответить.

Подняла голову и напоролась на внимательный взгляд отчима, от которого захотелось по-детски спрятаться под стол.

– Сегодня впервые мы не слышали твоих криков, – пояснила мама.

– Таблетки доктора Стоуна… действуют, – осторожно пробормотала я, скрестив пальцы за спиной.

Если их, конечно, принимать. Но вслух я этого не сказала.

– Я рада, что лечение помогло, – довольно кивнула мама.

С тех пор, как мы приехали в Фулхем, она говорила исключительно на английском. Даже со мной. Ее фразы были такими правильными и идеально построенными, что казались мне казенными и чужими. Если честно, я скучала по русской маме. По ее шуточкам и искреннему, заливистому смеху.

Я быстро допила чай и, схватив приготовленную сумку, выскочила из дома. В ближайшую урну полетела вчерашняя таблетка, а в голову пришла простая мысль. Такая простая, что я удивилась, почему раньше не подумала о подобном. Узнать, горел ли дом, можно не только у хозяина. У страховиков и банкиров, выдающих кредиты под залог, память бывает порой и получше….

Весь день в школе я сидела как на иголках, и лишь только закончились занятия, побежала домой. Наскоро перекусив, бросила маме, что пошла делать уроки, буквально взлетела наверх и заперлась в своей комнате. Открыла ноут, от нетерпения притопывая ногой, быстро нашла сайт одной из страховых компаний. От имени отчима отослала запрос по поводу страхования дома и… Спустя час получила ответ, что риск по страхованию указанного имущества достаточно велик.

Риск? Что еще за риск? Неспешная переписка с агентом, отвечавшим раз в полчаса, длилась до вечера. Я сверялась со словарями и статьями, чтобы моя письменная «речь» не выдала ни возраста, ни того, что я вообще не уроженка туманного Альбиона.

Но я все же смогла выяснить, что таинственный риск – не что иное, как нежелание агентов страховать дом, который за последние сорок лет горел дважды.

Тут я уже пошла шерстить гугл, который должен помнить почти все. И если сведения о восьмидесятых – начале девяностых могли еще не попасть на сервера, то ближе к нулевым – там точно уже имелись.

На ужин спускалась задумчивая. Впрочем, ни отчим, ни мама на меня особо не отвлекались. Они были заняты обсуждением выходных. Стив хотел съездить в гольф-клуб, и мама от его идеи была в восторге.

Слегка поковырявшись в тарелке, я улизнула к себе и прилипла к ноуту. Вечером в комнату поднялась мама с уже традиционными соком и таблеткой. Я же поступила так, как и вчера – спрятала ее за щекой и выплюнула, едва мама вышла за дверь. А потом долго сидела за ноутом, роясь в архиве местного новостного сайта. На удивление, нашла информацию про оба пожара. Первый раз дом горел в августе восьмидесятого года, второй – в июне девяносто восьмого. Оба раза никто не пострадал.

Время перевалило за полночь. Новый день уже начал свой бег, а мои ночные страхи накинулись с новой силой. Я банально боялась закрыть глаза: после вчерашней сажи отчетливо поняла, что из снов что-то лезет в реальность, накрепко с ней сплетаясь.

Лучше просижу перед монитором до рассвета. А там… Кошмары под утро мне не снились. Может, это выход? Просто спать днем? Или все же стоит разобраться до конца с моими странными снами?

Например, с пентаграммой. Вдруг она подскажет мне, что все это значит? За поисками ответа я и уснула, впечатавшись щекой в клавиатуру. И проиграла. Кошмар впервые пришел ко мне под утро.

Снова мрак. И холод. Сегодня они смешались с промозглым воздухом осенней улицы, по которой я шла. Опять босая, но в футболке и шортах. Тех самых, в которых заснула. Под ногами был асфальт. И лужи. Вдоль улицы на фоне чуть более светлого неба проступали чернильные контуры неработающих фонарей. Далеко впереди светились окна домов.

Я ускорила шаг, почти побежала, шлепая босыми пятками по лужам.

Были густые вечерние сумерки, когда еще вроде и не ночь, но день уже окончательно капитулировал. Постепенно я начала узнавать улицу. Она была той самой, что вела к нашему дому. Той… И одновременно не той. Что-то в ней было неправильное. Что именно – я поняла тогда, когда вспыхнувший в окнах соседского дома свет выхватил из темноты автомобиль, припаркованный у обочины. Странный автомобиль, словно из древних фильмов пятидесятых годов прошлого века, что я видела пару раз: с выгнутыми крыльями, старомодными круглыми фарами, круглыми же маленькими боковыми зеркалами и внушительным радиатором, напоминавшим глотку дракона.