Ознакомительная версия. Доступно 24 страниц из 117
— У нас играют большой сбор — ждем своего адмирала… Экипаж выстроился на шканцах, горнисты исполнили сигнал «захождение», когда с вельбота на клипер поднялся эскадренный флагман — «дядька Степан», издавший первое рычание:
— Вы почему вчера не обрезали мне корму?
Ему объяснили: флагманская «Европа» зажалась между крейсерами «Азия» и «Африка», и кого-либо из трех они могли бы при маневре задеть бушпритом.
— А нам не хотелось позорить себя перед англичанами!
— Верно, — одобрил их Лесовский…
Этот грозный реликт былой розго-палочной эпохи -"дядька Степан» уже не калечил матросов, как раньше, допуская отныне лишь ловкие удары по носу пуговицей обшлага своего мундира. Оцарапав таким образом несколько носов в экипаже «Наездника», старец разматерил плохо обтянутые штаги и спустился в кают-компанию.
— Надо полагать, — сообщил он, — наши войска, чтобы не раздражать пекинских богдыханов, оставят Илийскую долину, уйгуры просятся в наше подданство, ибо маньчжуры вырезают под Кульджей все живое, вплоть до кошек. Боевая готовность эскадры остается в силе: кризис не миновал, и надо ожидать от Лондона новых каверз. Стационироваться будете в Нагасаки, а во Владивосток я посылаю клипер"Джигит»…
После адмирала кают-компанию заполнили японцы и японки, громко шелестя шелками одежд, они разложили свои товары, при виде которых глаза разбегались, и все хотелось купить немедленно: костяные веера, расписные ширмочки, пепельницы с плачущими лягушками. Атрыганьев брезгливо говорил:
— Все это дрова ! Прошу не тратить деньги на пустяки, паче того, в Иокогаме вещи большей подлинности и стоят намного дешевле. А фарфор без меня вообще не покупайте…
Первое впечатление от Нагасаки таково, будто все японцы давно ждали мичмана Коковцева, наконец-то он прибыл, и теперь толпа, расточавшая улыбки, безмерно счастлива его видеть. Японцы, казалось, несли в себе заряды легкой бодрости, женщины двигались быстрыми шажками, в руках мужчин энергично взлетали сложенные зонтики, дети не отставали от взрослых. Второе впечатление от города -чистота и аккуратность, ровные мостовые, обилие цветов на клумбах и овощей на прилавках, всюду дымили жаровни, возле которых наспех закусывали прохожие. Третье впечатление — множество русских вывесок, рикши подвозили офицеров к ресторанам «Петербург» и «Владивосток», а для матросов круглосуточно работал дешевый «Кронштадт», в дверях которого дежурил опытный зазывала:
— Русика матросика, выпей водичка, закусай едишка…
Было странно, что в уличной сумятице японцы умудрялись двигаться, никого не толкая, всё улыбчиво-вежливые, а если где и слышался грубый окрик, то он принадлежал обязательно европейцу или американцу. Включившись в ритм движения японской толпы, Коковцев жадно поглощал в себя яркие краски незнакомой жизни, а молодой желудок, уставший от «консервятины», требовал сытного обеда. Но мичман побаивался первой встречи с японской кулинарией, потому и навестил ресторан «Россия», где, соответственно названию, все было на русский лад, а хозяин в жилетке сразу же подошел к Коковцеву:
— Осмелюсь услужить вашему высокородию?.. Назвался он Гордеем Ивановичем Пахомовым; со знанием дела расспросил, долго ли пришлось штилевать, не погиб ли кто в море, как здоровье минера Атрыганьева? В карточке меню блюда и вина были расписаны в семи колонках на семи языках (вплоть до испанского), а в первом ряду, подле японских иероглифов, заманчиво перечислялись аппетитные кулебяки с визигой, солянка с грибами, щи кислые со сметаной.
— У нас товар самый свежий, получаем из Одессы с пароходов… Газетку английскую не угодно ли посмотреть? Тоже свеженькая — из Гонконга. — Справившись о фамилии мичмана, Пахомов был крайне удивлен, — Вот те на! А капитан второго ранга Павел Семенович Коковцев кем вам доводится?
— Мой дядя. Недавно скончался в Ревеле.
— Добрый человек был, царствие ему небесное.
— Вы разве знали моего дядю Пашу?
— С него-то все и началось… Агашка! — кликнул Пахомов; явилась дородная бабища, завернутая в пестрое кимоно, но голова ее была по-русски повязана платком. — Агашка, ты в ноги кланяйся: вот племяшек благодетеля нашего… А ведь я из порховских, как и вы, сударь! Урожден был в крепостных вашего дядюшки. Состоял при нем камердинером. Когда поплыл он в Японию, и меня прихватил ради услужения. На ту пору как раз выпала реформа для нас. Для невольных, значица. Это в шестьдесят первом годочке от рождества Христова… Помните?
— Да где же! Мне тогда три года исполнилось.
— Ну, вот! А мы в Хакодате плавали, там и присмотрел я кухарку у консула нашего… Агашку! Ее самую, — Пахомов указал на обширное тело супруги. — Пришел к Павлу Семенычу и — в ноги ему: невеста, мол, на примете имеется, держать меня в прежнем положенье не можете,так и отпускайте.
— А что дядя? — спросил Коковцев.
— «Дурак ты, — говорит, — пропадешь здеся, и никто не узнает». А я, как видите, не пропал. Любой скобарь мне теперь позавидует!
Владимир Коковцев вынул тяжелые (и неудобные для кошелька) мексиканские доллары, которыми платили жалованье офицерам на эскадре адмирала Лесовского. Сложил их горушкой, как оладьи на тарелке. Гордей Иванович искренне оскорбился:
— Э, нет! С вас, сударь, не возьму… Павел Семеныч, вечная ему память, в разлуку вечную двести рублев мне преподнес. «На, — сказал, — дуралей, на первое обзаведение». С его денежек и рестораном обзавелся. Не обижайте…
Он вышел проводить мичмана на улицу. Коковцев спросил его о гейшах — хотелось бы посмотреть их танцы.
— На што оне? — фыркнул Пахомов. — Гейши вам никак не понравятся. Скушно с ними, да и кормежка плохая. С ихнего-то чаю без сахара не набесишься. Вижу, вас иное тревожит. Девки для того есть, называются — мусумэ, и по-русски кумекают. Вам и надо такую, чтобы разговоры вести по-нашему…
Ночевать Коковцев вернулся на клипер.
— Ног не чую под собой, так набегался.
Чайковский раскладывал пасьянс.
— Набегались? На что же тогда существуют рикши?
— Стыдно мне, человеку, ездить на человеке.
— А этот несчастный рикша, благодаря вашей щепетильности, сегодня, может быть, остался без ужина.
— Об этом я как-то не думал, — сознался Коковцев.
— А вы подумайте… Между прочим, внешним видом японцев не обольщайтесь. Здесь вы не встретите людей в нищенских отрепьях, как это бывает в России, но Япония — классическая страна бедняков! Кстати, вы еще не побывали в Иносе? Так побывайте… Там есть такая Оя-сан, дама очень ловкая, и вам ее конторы не избежать. Оя-сан содержит в Иносе резерв японских девиц. Ей наверняка уже известны списки молодых офицеров клипера, дабы обеспечить своих «мусумушек» верным заработком, — Коковцев пылко протестовал, говоря, что не может любить по контракту. Чайковский в ответ хмыкнул:
— А вы, чудак такой, сначала подпишите контракт, потом можете и не любить. Кто вас просит об этом? Никто… Но будьте уж так любезны обеспечить бедную девушку верным доходом. А иначе — с чего ей жить? Вспомните того же рикшу, от услуг которого вы необдуманно отказались…
Ознакомительная версия. Доступно 24 страниц из 117
