Ознакомительная версия. Доступно 16 страниц из 80
Ах, да. Саше опять снился этот сон.
Троллейбус снился ей каждую ночь, но впервые ей удалось увидеть лицо кондуктора. До этого ей снился лишь темный, теплый мужской бас в глубине салона, что настойчиво звал и шептал на ухо самые сокровенные мечты.
Вообще, Саше часто снились самые странные на свете сны. Например, как она роется на полках огромных шкафов в бесконечной библиотеке, и разыскивает фотографии своей семьи. Тех родственников, которых у нее никогда не было: снимки дедушек в комбинезонах, бабушек с цветными волосами и в матерчатых платьях, тети в кожанках и дяди с гаечными ключами. Ещё она видела кошмары о том, как несется прочь от странных безликих чудищ, спасается от погони в никогда не существовавших районах, прячется на пятнадцатом этаже в пустых тринадцатиэтажных домах. Ей снились лучшие друзья которых просто не могло быть наяву, снились говорящие кошки и собаки, грезились бесконечные лабиринты из зданий и поликлиник с общественными бассейнами, в которых она мчалась, будто белка в колесе.
Но никогда, никогда ей не говорили того, что сказал вчера кондуктор троллейбуса без номеров – Вадим Абрамыч. С ней вообще никто не разговаривал так запросто и с таким теплом. Может, это и правда – то, что он тогда объяснял? Может, на самом деле она и правда не принадлежит этому миру, и ее место где-нибудь в другой реальности. Не потому ли на тоска на душе стала для нее привычным состоянием? Так, должно быть, тоскует житель Альфы-центавры, оставшийся по несчастливой случайности на Земле, глядя в звездное небо.
– К черту это все, – пробормотала Саша. – К черту троллейбус, к черту другие миры, и сны к черту. А то так можно и крышей поехать.
– В общем-то, шизофрения Коммисарова имеет логическое обоснование, – согласился с ней голос из радиоприемника. Приглушенный, но все еще не заткнутый, ведущий так и заливался соловьем о сумасшествии какого-то несчастного никому не сдавшегося человека. – Напоминаю, друзья, московское время шесть часов тридцать минут, в эфире радио «Крот»…
Полчаса, господи боже. Если Саша не успеет на автобус, у нее будут огромные проблемы. Быстро накинув вязаный свитер и схватив рюкзак, валявшийся в прихожей, она наскоро начесала на голову конский хвост и, обувшись, выскочила на улицу. Было еще темно – немудрено, в шесть-то утра в ноябре – а промозглый ветер дул прямо в лицо. Закутавшись поплотнее в шарф и включив Led Zeppelin, Саша упрямо брела к остановке.
– Расскажу сегодня Ане про троллейбус, – подумала она, прислонившись головой к ледяному стеклу. – Наверное, хоть это ее в моей жизни заинтересует.
Сквозь проливной дождь автобус вез Сашу к школе, от которой она уже давно не ожидала ничего хорошего и уже на первом уроке считала минуты до трех часов. Опять нудное брюзжание старых маразматиков и маразматичек, опять издевательства одноклассников, опять отвратительная еда в столовой. Новая книга у нее в рюкзаке терпеливо дожидалась своего часа. Сегодня занятия такие скучные, что пожалуй, быть ей дочитанной до середины.
* * *
– Ты хоть знаешь, что говорят за твоей спиной? – Аня, как всегда, беспринципна и непоследовательна.
Саша лишь отмахнулась. В конце концов, она честно отсидела семь уроков, выстрадала каждую минуту, выслушала не одно оскорбление от преподавателя и насмешки от одноклассников. Терпеливо втыкала наушники на каждой перемене, надеясь, что хотя бы Роберт Плант с Джимми Пейджем отвлекут ее от ставшего привычным ощущения безысходности. Ждала Аню после того, как русичка заставила ее участвовать в особо сложном и, как всегда, одной ей и интересном проекте.
Аня, наверное, классная: ее любят учителя и одноклассники, у нее много друзей, да и после школы она не идет домой, уныло пиная ботинком камешки, а едет в спортивную секцию. И математика ей дается легко, и литература, и история, да и на физкультуре она не висит безвольным, отвратительным кульком на канате, как Сашка, а играет с физруком в настольный теннис.
Аня настолько классная, что неизвестно, отчего она вообще общается с Сашей. Ведь у Саши проблемы с учебой, Саша маленькая и толстая, отчего на физкультуре всегда ловит насмешки, Саша не в состоянии справляться с цифрами, отвратительно рисует и пишет смешные тексты, которые Аня всегда разбирает на цитаты.
– За моей спиной?
С Аней всегда так: будто играешь в Сапёра на максимальной сложности. Одно неосторожное слово, и она придерется к тебе, будет играть на твоих нервах и уйдет, а ты будешь попросту стоять и не понимать, отчего так хочется плакать.
– Да подожди ты. Я хотела сказать, что…
– Не-е-т, ты подожди, – Ане смешно. Ане всегда смешно. – Я начала говорить первая, значит, ты подождешь. Или тебя родители не учили правилам хорошего тона?
Саша бы наверняка ответила ей что-нибудь, только вот они непременно начнут ругаться, и Аня окажется правой, а Саша виноватой. А еще скоро перекресток, на котором их дороги расходятся в разные стороны, а Саше так хотелось поведать ей про троллейбус, что она специально не сбежала после пятого же урока, а осталась на седьмой. Поэтому Саша просто молчала и улыбаясь, закусив внутреннюю сторону щеки, чтобы не разрыдаться. Кажется, она прокусила ее до крови.
– Так вот. Про тебя говорят, что ты странная, знаешь?..
– Говорят, быков доят.
– Что ты донашиваешь одежду за своей мамкой, что слушаешь всякое старье, а еще, прикинь, – Аню прямо распирало от радости, – мы с Машей сегодня весь английский потратили на то, чтобы понять, почему ты не живешь с отцом. В итоге мы пришли к выводу, что он педофил, и…
– Да отстань ты от меня со своими теориями, – говорить уже ничего не хочется.
Пять минут назад Сашу распирало от желания поделиться чем-то, отличным от постоянной серой жизни и редкого знакомства с очередной книжкой. Чем-то, что, возможно, слегка подняло бы Сашу в ее глазах. Хотя бы на чуточку.
– Ну, так это же правда, – Аня пожала плечами. – Вся твоя музыка – это какое-то нафталиновое старье. Как бабушкина куртка. И воняет от нее бабушкиной курткой.
Зачем, зачем Аня все это говорит? Почему ей прямо-таки хочется опустить Сашу в грязь? Зачем постоянно доводить ее до слез? Какая ей выгода?
– Не понимаю, зачем ты все это мне рассказываешь, – если отвернуться, слез не видно. Услышать можно разве что по голосу. – Ты же знаешь, что отца у меня нет.
– Ну, вот поэтому и интересно. Саш, ты как будто в двадцатом веке родилась. Ты же прекрасно знаешь, откуда берутся дети, и, чтобы появились дети, очевидно, что нужно участие и мужчины, и женщины. Так кто твой отец, Саш? Маша думает, кстати, что это бомж с Миклухо-Маклая, ну, тот самый, который разговаривает сам с собой. Ты на него очень похожа, особенно в этой идиотской джинсовой куртке. Скажи честно, она бабушкина?
– Зачем вы с Машей обсуждаете моего отца? Вам, что, это так…
– Ну, тебе же нужно знать, что про тебя думают другие. Так что ты мне так хотела рассказать?..
Ознакомительная версия. Доступно 16 страниц из 80
