Как-никак два языка В крайнем случае, уроков наберу.
С разводом тоже вопрос решился быстро. Как только Олег,узнав о моем увольнении, начал упрекать меня, что я несдержанная, что хорошаяработа на дороге не валяется и так далее, я собрала вещи и сказала, чтопереезжаю к Валентину Сергеевичу, потому что хоть он и в больнице, но в квартиреостался Гораций. Он тоскует о хозяине и вообще не любит быть один. Стало быть,материальный, то бишь квартирный вопрос отпадает, и препятствий к разводу бытьне может. Олег согласился со вздохом.
Валентина Сергеевича выписали после небольшого улучшения. Онвстал с постели. мог одеваться, есть и еще делать разные вещи, но, по-моему, досамого конца жизни так и не понял, кто я такая и что делаю в его квартире. Авот Горация он несомненно узнал. И все оглядывался растерянно и бродил по тремкомнатам, как будто они пустые.
Когда до меня дошло, что он ищет маму, то слезы хлынули изглаз ручьем, а я никогда не плачу, это знают все мои знакомые. Я пыталасьобъяснить Валентину Сергеевичу, что же случилось, но он не понимал. А потомпривык, что в квартире с ним только я и ротвейлер. Понемногу старик окреп идаже выходил на балкон с Горацием. Но в основном сидел в кресле, бездумноуставившись перед собой невидящими глазами, а Гораций лежал рядом и дремал. Такмы прожили четыре месяца, и, скажу честно, старик не доставлял мне особыххлопот. Навещал его только один человек, старый приятель, тоже профессор, ЮрийЕрмолаевич.
— Пропала голова, — бормотал он, — вы себе непредставляете, какая у него была голова, ах ты, Господи!
По поводу аварии звонила мне следователь с грозной такойфамилией, Громобоева, что ли. Интересовалась, не пришел ли потерпевший в себя.Я ответила, что у потерпевшего плохо с памятью, то есть он не только ничего непомнит, но и не говорит. А когда я, в свою очередь поинтересовалась, почемуаварией занимаются следственные органы, ведь в ГАИ считают, что виноватВалентин Сергеевич, он не справился с управлением на перекрестке, следовательхмыкнула и пробормотала, что ГАИ, возможно, ошибается, потому что машина,столкнувшаяся с «Жигулями» потерпевшего, оказалась угнанной, водитель с местапроисшествия скрылся, но хозяин машины представил правдивые доказательства, чтоее у него угнали за сутки до этого. Машину нашли через два дня брошенной настоянке, следов никаких не осталось.
Откровенно говоря, расспрашивала даму-следователя я простотак, для разговора. Мне не было дела до того, как случилась авария, ведьВалентину Сергеевичу это никак не помогло бы.
По прошествии четырех месяцев Валентин Сергеевич умер откровоизлияния в мозг.
«Последствия аварии», — сказали врачи.
Олег очень помогал мне с похоронами.
И хотя за это время он успел не то чтобы жениться, нокого-то себе завести, все равно считал своим долгом меня опекать.
После похорон начались неприятности с Горацием. Не понимаю какимобразом, но, когда Валентин Сергеевич лежал в больнице, пес знал, что хозяинвернется, и воспринимал мое присутствие снисходительно. Но после смертиВалентина Сергеевича, хоть я и врала Горацию безбожно, что хозяин жив, толькоподлечится и вернется, ротвейлер все понял и возненавидел меня ужасно.
«Его нет, а ты здесь, — говорил его взгляд. —Лучше бы тебя не было».
Нервы мои после всего пережитого были не в порядке, я несмогла найти правильную манеру поведения с собакой. Мы ссорились, и однаждыГораций меня покусал. Здорово, до крови.
Олег вышел из себя и сказал, что эта последняя капля.
— Так больше продолжаться не может! — кричал он,забинтовывая мне руку. — Это опасно, наконец.
— И что ты предлагаешь? — устало спросила я.
— Его надо усыпить!
— Да? Вот так просто взять и усыпить абсолютно здоровуюсобаку! Только потому, что он мне мешает. И как ты это себе представляешь? Ясейчас возьму Горация и повезу его в клинику? Или, возможно, это сделаешь ты?
— Я не могу, — угрюмо произнес Олег, — мнежалко. И вообще, можно вызвать сюда.
Есть такая служба, приедут и заберут.
— Угу. И кто будет звонить? И кто заведет его в фургон?Ты не можешь, а я, значит, могу? А ты подумал, каково мне потом будет жить вэтой квартире, если единственную просьбу Валентина Сергеевича я не выполню?Значит, квартиру и дачу я беру, а собаку — на помойку?
— Но ведь он загрызет тебя до смерти!
— Да ладно тебе, не пугай.
Когда Олег ушел, я нашла Горация возле пустого кресла егохозяина. Он смотрел виновато.
— Ага, значит, совесть заела? Это кто сделал? — Япоказала забинтованную руку.
Гораций тяжело вздохнул и отвернулся.
Когда я немного разобралась с делами, то отправилась вСбербанк и с изумлением узнала, что у Валентина Сергеевича оказывается лежиттам куча денег. То есть это по моим масштабам. Разумеется, на эти деньги нельзябыло бы прожигать жизнь где-нибудь на Гавайях, но их вполне хватит, чтобы неработать целый год, да еще и на черный день останется. Года мне много, а вотнесколько месяцев спокойной жизни очень даже нужны. Потому что вместо того,чтобы портить глаза за компьютером, переводя малограмотные детективы и рекламукосметики или вдалбливать в тупые школьные головы не правильные глаголы, ясмогу заняться по-настоящему интересным делом. Имея столько свободного времени,я наконец закончу перевод своего любимого Бельмона.
Аристид де Бельмон, «Утраченная добродетель».
Самый потрясающий любовный роман, который мне довелосьчитать в своей жизни.
И хоть автор его жил в семнадцатом веке, куда до него всякимсовременным дамам!
К тому же еще красочное описание характеров, увлекательнаяинтрига, богатый и образный язык! Я просто обязана донести все это дороссийского читателя.
В свое время в одном крупном издательстве мою идею перевестироман одобрили, но предварительный договор заключать отказались и аванса,разумеется, не дали. Но сказали, что роман обязательно возьмут при условии, чтобудет хороший перевод. Раньше у меня не было времени, а уж теперь-то япозабочусь, чтобы перевод был отличный.
Решено, отменяю все уроки, не беру больше мелких переводов,буду работать над Бельмоном и гулять с Горацием, заодно и отношения наладим.
* * *
Оказалось, однако, что судьба решила подкорректировать моипланы, потому что работа над Бельмоном продвигалась медленнее, чем мне быхотелось. Во-первых, Гораций требовал ежедневно не менее двух сорокаминутныхпрогулок и полноценного собачьего питания, во-вторых, меня одолели мужья, ав-третьих, ко мне повадилась Луиза Семеновна, а это бедствие было похлещемужей.
Мужей у меня трое: Артем, Олег и Евгений. Нет, если вхронологическом порядке, то Артем, Евгений и Олег. И хоть внешне, да и похарактеру они все очень разные, но есть у них одно общее качество: они всеначинают хорошо ко мне относиться только после развода. Они так обо мнезаботятся, что язык не поворачивается назвать их бывшими. Такое вот бразильскоекино «Донна Флор и три ее мужа». Донна Флор — это я.
