Я даже плакать перестала, настолько абсурдным и возмутительным было его обещание.
— Приятной? Ты, должно быть, шутишь?! Или предполагается, что я умру от многократного оргазма?! — Последнее я брякнула не подумав, но, встретившись взглядом с мужчиной, потрясенно замерла. — Так ты еще и изнасиловать меня собираешься?
— Только если ты предпочитаешь грубость.
— Я вообще ничего не предпочитаю! Что-бы что-то предпочитать, нужно для начала хоть что-нибудь попробовать, — намекая на свою невинность, заявила я.
В душе трепыхалась слабая надежда, что моя девственность может показаться ему слишком обременительной.
В этот момент мы как раз достигли парадной двери, за порогом которой начиналось просторное школьное крыльцо. Мужчина распахнул ее и вывел меня в сгустившиеся сумерки.
Вот только за порогом оказался вовсе не привычный пейзаж с подпирающими навес простенькими колоннами, да чередой убегающих вниз бетонных ступенек. Мы очутились посреди смешанного леса. Легкий ветерок приятно шумел в древесных кронах. Ощутимо пахло морем. Нетрудно было догадаться, что где-то поблизости находится наше соленое озеро Талое.
— Как ты это сделал?
— Для той, кому осталось жить так не долго, ты задаешь слишком много вопросов.
— Почему у меня сейчас такое ощущение, что все далеко не так как ты рассказываешь?
Я цепко следила за его реакцией.
— Потому, что так оно и есть, — внезапно ответил незнакомый мужской голос.
Я даже подпрыгнула от неожиданности.
— Аспиды… — прошипел Артур, наполняясь, как воздушный шар гелием — агрессией и явственной угрозой. Он медленно отодвинул меня в сторону жестом, очень похожим на защитный, и с напускной ленцой полюбопытствовал: — Зачем пожаловали?
Я узнала его мгновенно, мужчину из моего сна. Он стоял окутанный тенями, отбрасываемыми на землю раскидистой елью. Такой же высокий и ослепительно прекрасный, как и мой похититель.
— Ты посмел посягнуть на Предназначенную нам. Мы пришли за ней, ведомые Чарами.
— Найдите себе другую, — явно издеваясь, ответил ему Артур. — Ночь только началась.
— Ты, верно, оглох, Безымянный.
От резкости внезапного прозвучавшего из тьмы уже принадлежавшего кому-то другому голоса, я вздрогнула. Из плотной тени леса, под скупой свет луны, выступил еще один мужчина, такой же светловолосый, как и первый, лишь с той разницей, что его волосы, схваченные витым обручем, отливали не холодом, а теплым цветом пшеничных полей.
— Предназначенная видела наше явление, а значит, только она сможет утолить терзающий нас голод.
— Боже, и эти туда же… — всплеснув свободной рукой, застонала я, попутно похоронив мечту на чудесное спасение.
— Если вы собираетесь меня сожрать, то я выбираю смерть от оргазма.
Терять мне уже было нечего, к тому же змей я с детства недолюбливала.
— Никто не собирается тебя есть, — подал голос последний из привидевшейся мне во сне троицы.
Он отличался более коренастой фигурой, не такой рослой и изящной, как у первых двух. Свои темные волосы неразличимого в густых сумерках цвета, мужчина убрал в тугую косу. В ушах незнакомца тускло мерцали светлые кристаллы, а над левым плечом торчало зловещее лезвие. Кажется, боевого топора.
— Умереть же от оргазма, если на самом деле таково твое желание, ты можешь и с нами.
По всей видимости, этот Аспид был настроен пошутить, что в сочетании с внушительной мышечной массой и здоровенным тесаком за плечами, вызывало у меня стремление забиться в какую-нибудь нору поглубже.
— Теперь понятно, почему она так легко проникла под завесу морока, — игнорируя очевидную угрозу со стороны превосходящего его численностью и мощью противника, изрек Артур. — Что ж, Колокольчик, скажи этим павлинам «спасибо» за наше драматическое знакомство.
— Что значит «Предназначенная»? — спросила я его.
Безымянный откинул голову и засмеялся.
— Вы уверены, что хотите получить ее? Вот увидите, она замучает вас вопросами.
Послышался лязг обнажаемого оружия.
— Уверены. Мы не так свободны в своих желаниях, как ты, Грач, а времени у нас еще меньше чем свободы, так что или сражайся, или ступай прочь.
Артур, он же Грач, он же Безымянный — что-то многовато имен для того, у кого его нет, — окинул меня печальным взглядом.
— Очень жаль, Колокольчик, но придется откланяться. Мой король будет недоволен, если Темный двор не досчитается своего капитана и парочки гвардейцев.
— Что… что они намерены сделать со мной? — неожиданно для самой себя я вцепилась в его руку, четко понимая, что злу неизвестному, я предпочту то, с которым уже слегка знакома.
— Если ты переживешь их страсть? — Артур сделал вид, что задумался. — Ты превратишься в раболепную, жаждущую ласк сидов подстилку. Ты будешь сгорать в огне своей похоти, утратив всякий стыд, а каждый низший фейри будет считать тебя своею законной добычей. Они станут являться к тебе… Самые ужасные из них… До тех пор, пока желание окончательно не иссушит твои тело и разум. Я не лгал тебе, девочка, когда сказал, что смерть предпочтительнее. Мир фейри беспощаден даже по отношению к самым могущественным из нас, а для смертной человечки, он сравни аду.
Фейри… Наконец-то мой ум нашел за что зацепиться в этом водовороте бесконечных, лишенных всякого смысла слов. Теперь, я, кажется, стала кое-что понимать. Однако радоваться пришлось недолго. Нарисованная перспектива пугала не меньше, чем жестокая расправа.
— Я предупреждал тебя, Колокольчик. — В словах Безымянного звучало искреннее сожаление. — Жаль, что Предназначение настигло тебя раньше… Прощай, уверен, я буду тебя помнить, — склонившись ко мне, зашептал он и что-то вложил в ладонь.
Это «что-то» пронзило кожу, точно смазанная солью игла, но боль длилась так недолго, что я даже не успела вскрикнуть.
— Позови меня, если обманешь смерть и тебе понадобиться помощь, — сбивая с толку противоречивыми речами, напоследок сказал мужчина.
А затем ночь наполнили странные шорохи, и Безымянный исчез.
II глава: Отравленные
Там, где черная вода стоит недвижима. Где каменные вороны
охраняют покой священного древа, не лей слез на зеркало мглы.
Вместе с ними ты оставишь на том берегу своё сердце.
Итак, я осталась одна в компании решительно настроенных мужчин загадочного происхождения, вполне прозрачно демонстрирующих свои возмутительные намеренья. С исчезновением Безымянного на лес опустилась оглушительная тишина, в которой отчетливо звучало мое тяжелое дыхание. Впору было сравнивать себя с дичью, загнанной волчьей стаей, вот только у моих преследователей вместо когтей и клыков оказалась хищная, дурманящая разум красота.
