– Дальше пойдем пешком, иначе бандиты сразу поймут, что едут гвардейцы. Местные жители редко ездят верхом. Лошадей привяжите к забору и следуйте за мной.
Словно тени мы крались вдоль улицы. Под ногами чавкала жирная грязь – этот район был слишком беден, чтобы позволить себе каменные дороги. Сырой туман наползал с реки, как белесая простынь, влагой пропитывалось все – и волосы, и одежда. Я чувствовала, что начинаю дрожать всем телом – то ли от возбуждения, то ли от промозглого холода. Плохо. Если начнется перестрелка мне нужна будет твердая рука, а не эта влажная трясущаяся конечность, которая нервно теребила кобуру на боку.
Вот, наконец, Половинный дом – покосившийся и почерневший, окна над самой землей. Темные окна. Совершенно не похоже, что внутри кто-то есть. Неужели мой осведомитель ошибся? Или обманул? Как бы то ни было, проверить необходимо. Я подняла руку, и мои товарищи остановились. Осторожно вытащив пистоль, я на цыпочках подошла вплотную к дому. Тихо. Слишком тихо. От волнения мои пальцы словно покрылись коркой льда. Я подошла к двери и с запоздалой паникой поняла, что снова не продумала все детали. Свет! Стоит ворваться в дом, как мы окажемся в полной темноте, в совершенно неизвестной обстановке. Уличный масляный фонарь горел настолько тускло, что едва освещал даже собственный столб, не говоря уже о том, чтобы его свет проникал внутрь дома через запорошенные многолетней пылью окна. «Нельзя отступать! Нельзя!» – мне казалось, что даже лишиться жизни будет лучше, чем явиться к капитану Фараду с очередной неудачей. Жестом подозвала Бренери с Иргеном и, убедившись, что товарищи прикрывают мне спину, нажала на дверную ручку.
Не заперто. Мы практически бесшумно вошли в дом. Пахло пылью и дымом. И выпивкой. Да, люди здесь, несомненно, были, причем недавно. А может быть, они до сих пор здесь, стоят, затаившись, ждут, чтобы пустить нам пулю в затылок. Глаза понемногу привыкли к темноте, и я осмотрелась вокруг. Стол, обшарпанная скамья. Куча тряпья на полу. В очаге тлеет зола. За моей спиной гвардейцы осмотрели вторую комнату.
– Никого, Маерис. Ушли, видимо, не так давно.
– Может вовсе и не Грен здесь был?
Я прислонилась к стене. Если здесь был Грен Форо, то почему ушел? Решил сменить укрытие? Узнал о предстоящем захвате? Но как? От кого? «А не следит ли и он за нами?» – пришла в голову неожиданная мысль. Я поежилась. Если это так, то наша задача усложняется. Причём намного.
– Спасибо, друзья. Возвращаемся в патруль.
Я похлопала соратников по плечу и поспешила выйти из дома. Не успела переступить порог, как раздался громкий хлопок, и меня обдало шквалом древесных щепок – пуля разворотила дверной косяк практически у меня под носом. Я юркнула обратно в дом и судорожно вытащила пистоль из кобуры. Бренери и Ирген, выпучив глаза, сделали то же самое. Я вспоминала обстановку в проулке – если я не ошибалась, стреляли из густого кустарника на противоположной стороне улицы, за дорогой. Значит, бандиты спустились к реке.
– Вылезем в окно, Маерис, – Ирген жестом показал на стену. – Выберемся на задний двор и незаметно перейдем к проулку.
Хорошая мысль. Я дала добро, и Ирген, замахнувшись деревянным стулом, легко выбил старые стекла. Только слишком громко, слишком шумно. Бандитам не составит труда догадаться, что мы задумали.
– Быстро, вылезаем!
Я первая нырнула в оконный проем и, держа пистоль на изготовке, перебежала под тень высокого дуба, росшего рядом с домом. Гвардейцы, пригнувшись, подбежали ко мне. Я во все глаза смотрела на кусты напротив, но ни единого шороха, ни малейшего движения не уловила. Стрелок ушел? Тихий плеск вод Аралы, стрекот одинокого сверчка, дальний лай собак – единственные звуки, окружавшие нас.
– Он скрылся, Маерис? – едва слышный шепот Бренери раздался возле самого уха.
– Не уверена. Сейчас проверю, – мне было безумно страшно покидать свое укрытие, но не сидеть же всю ночь под этим проклятым деревом!
И, прежде чем мои спутники попытались меня остановить, я вышла из тени и подбежала к дороге. Ничего и никого. Следом за мной вышли и гвардейцы.
– Упустили, эх! – Бренери в сердцах пнул лежавший на земле камень.
– Радуйтесь, что не подстрелили нас, – хотя, если честно, меня это мало радовало. Бандиты ушли. Ушли от меня в третий раз.
***
Вернувшись в гарнизон, я передала Базилика конюху и устало поплелась к казарме. Доложить капитану об очередной неудаче решила назавтра – не буду портить его сон. Я продрогла до костей. Сейчас бы выпить хорошего вина да посидеть перед камином, в тепле, безопасности. Пригладив растрепавшиеся волосы, медленно пошла к зданию, в котором располагались комнаты командования гарнизона. Утром мы с Кирком плохо расстались – надо бы мне загладить свою вину.
Он открыл дверь не сразу, только после моего негромкого: «Кирк, это я, Леда». Одетый лишь в льняные рубаху и штаны, с распущенными волосами цвета спелой ржи, Кирк смотрел на меня с высоты своего роста с легкой усмешкой и жалостью. Да, вид у меня был тот еще – мокрый мундир, запачканные до колен сапоги, мокрая и тощая коса… Не самая соблазнительная картина. Но все же он взял меня за руку и завел в комнату, живительно теплую и светлую. Я уткнулась носом в его грудь, словно ища защиты и поддержки, вдыхала знакомые запахи горячей кожи и табака. Ласковая и в то же время крепкая рука легла мне на затылок.
– Ты вся дрожишь, Леда. Что ты делала ночью в городе? Твой патруль был днем.
– Грена ловила, что же еще, – устало произнесла я и, подняв голову, посмотрела на Кирка. Его голубые глаза, обычно холодные, как лед, или спокойные, как небо, сегодня были теплым морем, в которое мне хотелось погрузиться.
– Снова неудачно, да?
Я только кивнула. Кирк крепче прижал меня к себе и провел пальцем по моей щеке.
– Не переживай, Леда. Все будет хорошо. Сейчас ты со мной. Не думай ни о чем другом.
Его губы – необыкновенно мягкие, а поцелуй – напротив, как стихия, которой невозможно сопротивляться. Я и не пыталась. Запустила пальцы в его волосы, гладкие, словно атлас, закрыла глаза и отгородилась от всего остального мира. Сейчас существовали только мы двое.
Уверенными движениями Кирк избавил меня от отсыревшей одежды. Тепло пробиралось в каждую клеточку моего тела, разгоняло кровь, кружило голову. Я сама не заметила, как помогла Кирку снять рубаху и сейчас исступленно целовала его обнаженную грудь, словно от этого зависела моя жизнь. Его рука скользнула вдоль моего позвоночника, и по мне прошла дрожь – не та, что совсем недавно била меня в холодном проулке, нет, это были искры огня, что бежали по коже, вплетались в дыхание, ускоряли ритм сердца.
– Леда… – шепот Кирка был до краев наполнен страстью. Я в ответ произносила его имя. Мне хотелось лишь одного – бесконечно ласкать эту теплую кожу, вдыхать запах, такой близкий и в то же время чуждый, желать, чтобы объятья этих сильных рук стали еще крепче. Пламя во мне разгоралось все ярче и поглотило, наконец, весь мир.
