Как же ему хотелось расслабиться и забыться.
Леонид мысленно анализировал разговор с Анникой. Умирал его отец. Никто из членов семьи не сомневался – именно он, Леонид, должен взять на себя бремя семейных дел. Он не может покинуть их, людей, которые дали ему все, чем он владел.
Еще пять лет ада, не меньше.
Анника, изложившая ему все соображения и требования Коловских, была самым приятным и самым уязвимым членом семьи.
Леонид заскрежетал зубами – еще они требовали, чтобы он как можно скорее женился и у него появился ребенок – наследник.
Он более чем отработал все – он спас «Дом моды Коловских» от неминуемого краха, как только вступил в фирму. И у них хватает наглости считать, что он им еще должен?
Дивный голос ворвался в его черные мысли, открытое, доверчивое лицо было таким контрастом самоуверенным, что-то выискивающим лицам женщин, с которыми ему приходилось иметь дело.
– Конечно, ведь я непревзойденный переговорщик, – Леонид говорил спокойно, хотя спокойным отнюдь не был.
Ее глаза чуть расширились, она нервно сглотнула от такого провокационного заявления. Ему так сильно захотелось поцеловать ее, сжать в объятиях, гладить ее нежную кожу, привести к себе в отель и любить ее, любить…
Но странно, секс совсем не исчерпывал того, чего Леонид хотел от Милли.
Он впервые хотел от женщины не только удовлетворения страсти.
Он хотел быть с ней.
ГЛАВА ВТОРАЯ
У Милли никогда не было такого странного первого свидания. Но в том, что это именно свидание, она не сомневалась.
Милли поняла это по тому, как Леонид смотрел на нее, и по тому, что она не могла не смотреть на него; по тому, как трепетало все у нее внутри, и по общему ощущению предвкушения романа, витавшему в воздухе.
Это ощущение не было для нее обычным. Они с Леонидом сидели рядом в пустом туристическом автобусе, проезжавшем мимо знаменитых старинных зданий центра города. Банки, театры, казино, рестораны и отели – все вокруг сверкало и переливалось. Центр был освещен, как ярмарочная площадь.
– Здесь я живу, – Леонид показал на роскошное многоэтажное здание.
– Это же отель?
– На верхнем этаже, – настаивал Леонид.
– Вы действительно живете здесь?
– Почему нет?
Он посмотрел на нее, и она забыла про свой вопрос. Ей показалось, он сейчас поцелует ее. Их экскурсионный экипаж тряхнуло, и, усаживаясь поудобнее, Леонид улыбнулся так расслабленно, что Милли стало ясно – все еще впереди.
Когда автобус остановился и Леонид помогал ей выйти, она окончательно поняла то, что и так было ясно им обоим.
Продолжение непременно последует.
– Вы любите танцевать? – спросил Леонид.
– Нет, – призналась Милли.
Они зашли в привилегированный частный клуб, расположенный в подвальном помещении. Милли и не подозревала о его существовании, хотя много раз проходила мимо.
Все присутствовавшие в клубе были знакомы Милли – по журналам, которые она иногда просматривала.
– А вы любите танцевать? – спросила она в свою очередь.
– Иногда.
Обняв Милли одной рукой, Леонид вел ее через толпу к маленькой кабинке, отделенной от остального пространства невысокой ширмой. Они уселись за крошечный столик, их ноги соприкасались. Это, а также эротическое настроение, царившее в заведении, усиливало напряжение Милли. Леонид заказал напитки – какой-то очень вкусный коктейль.
– Расслабьтесь, – сказал он, но именно это ей не удавалось сделать.
Даже здесь, среди самых известных и красивых людей Мельбурна, его появление вызвало оживленный интерес. Когда они проходили через толпу, головы поворачивались в их сторону, разговоры стихали. На Милли особого внимания никто не обращал: завтра будет другая.
И, конечно, каждая присутствующая женщина надеялась, что этой другой станет она.
– Как я понимаю, вы здесь не каникулы проводите, а хотите продать свои картины?
– Таков был план, – вздохнула Милли. – Я отвела на это три месяца. Антон предложил мне приехать сюда.
– Вы его знали?
– Я познакомилась с ним в прошлом году, когда он приезжал в Лондон. Я как раз получала степень, а он был приглашен на торжественный прием.
– Он не художник? – уточнил Леонид.
– Нет. Но он широко известен как первооткрыватель талантов. Я была счастлива, что он высоко оценил мои работы. Он предложил выставить их. И вот я здесь – по крайней мере, до завтрашнего утра. Я не могу позволить себе находиться в Мельбурне дольше.
– И что вы собираетесь делать дальше – ну, когда вернетесь домой?
– Стану преподавать, я этим раньше занималась. Придется снова, – вздохнула Милли.
– Но можно ведь заниматься тем и другим. Совсем не нужно бросать рисовать.
– Я понимаю. Но… У меня так не получается. Когда я рисую, это как жар и холод. Хорошо бы работать всю неделю, и с вечера пятницы до вечера воскресенья рисовать. Многие так и делают…
– Но?
– Картина, которую вы видели… Она крутилась в моей голове две-три недели, и, наконец, я увидела ее полностью. И готова была положить на холст. Тогда я заперлась в своей комнате на неделю. Я выныривала в мир, чтобы что-нибудь съесть и принять душ. И даже… Еда и дыхание не главное, когда я рисую.
– Вы меня потрясли, да нет, просто перевернули мой мир, – задумчиво произнес Леонид.
Я что-то не так сказала?..
– А вы часто здесь бываете? – Милли торопливо глотнула свой коктейль.
Может, у меня очень ранний климакс? Иначе, почему меня то и дело кидает в жар? Да еще его бедро касалось ее… Ей приходилось обмахиваться меню.
– Иногда, – легко ответил Леонид. – Я не очень это люблю. Здесь полно людей с пустыми головами, которые считают себя очень интересными.
Он вновь посмотрел на Милли. Это очаровывало и гипнотизировало ее, невероятно волновало. Казалось, его взгляд обладает физической силой. Все ее тело напряглось. Если она не заставит себя говорить – все равно о чем, – она начнет целовать его или схватит за руку и побежит с ним… все равно куда.
– А вы давно в Мельбурне? – ее голос звучал хрипло.
– Это имеет какое-нибудь значение?
– Вам нравится ваша работа? – Она попробовала зайти с другой стороны.
– Вы решили взять у меня интервью?
