Первая группа, которой было поручено руководить А.Г. Мешкову, должна была начать определение причин происшедшей аварии. Вторая группа во главе с А.А. Абагяном, который не был членом Правительственной комиссии, но прибыл по вызову, должна была организовать все дозиметрические измерения в районе станции, Припяти и близлежащих районов. Дальше – служба Гражданской обороны (а в это время уже появился генерал Иванов, возглавлявший службу Гражданской обороны того времени) должна была начать подготовительные меры к возможной эвакуации населения и первостепенным дезактивационным работам. Генерал Бердов, один из руководителей Министерства внутренних дел республики, должен был действовать с точки зрения определения порядка нахождения в этой пораженной зоне людей.
Сразу же после первого заседания все группы начали действовать. Сам я возглавил группу, целью которой была выработка мероприятий, направленных на локализацию происшедшей аварии. Группе Е.И. Воробьева было поручено заняться больными и всем комплексом медицинских мероприятий.
Когда мы подъезжали к г. Припяти, поразило небо. Уже километров за 8–10 до станции было видно над ней малиновое зарево. Известно, что атомная станция с ее сооружениями, трубами, из которых видимым образом ничего не вытекает, представляет собой сооружение очень чистое, аккуратное. А тут вдруг – как металлургический завод или крупное химическое предприятие, над которым огромное, малиновое в полнеба зарево.
Обстановка на атомной станции. Состояние реактора
Сразу было видно, что руководство самой станции и руководство Минэнерго, которое там присутствовало, в общем, вели себя противоречиво. С одной стороны, большая часть персонала, руководители станции, руководство Минэнерго действовали смело. Операторы 1 и 2 блока не покидали свои посты, не покидали свои посты и работающие на 3-ем блоке, а он был в том же здании, что и 4-ый, в готовности были различные службы, была возможность найти любого человека, была возможность дать любое поручение, и они выполнялись. Но какие давать команды, какие поручения, как точно определить ситуацию по приезда Правительственной комиссии – а она прибыла 26 апреля в 8 часов вечера, – осознанного плана не было. Все это пришлось делать Правительственной комиссии.
Прежде всего была дана команда на остановку реактора 3-го блока и его расхолаживание. Первый и второй блоки продолжали работать несмотря на то, что их внутренние помещения имели уже достаточно высокие уровни радиационных загрязнений, уровни, измеряющиеся десятками, в отдельных точках – сотнями миллирентген/час. Внутреннее загрязнение 1 и 2-го блоков произошло за счет приточной вентиляции, которая не была сразу же отключена в момент аварии, и загрязненный на площадке ЧАЭС воздух через приточную вентиляцию попал в помещения 1-го и 2-го блоков.
Затем была дана команда немедленно приступить к остановке и расхолаживанию первого и второго блоков. Эту команду дал Мешков, а не руководство станции и не представители Минэнерго. Команда начала немедленно выполняться.
Б.Е. Щербина немедленно вызвал химвойска, которые довольно оперативно прибыли во главе с генералом Пикаловым, и вертолетные части, расположенные неподалеку, в г. Чернигове. Группа вертолетчиков прибыла во главе с генералом Антошкиным, начальником штаба соответствующего подразделения ВВС. Начались облеты, внешние осмотры состояния 4-го блока. В первом же полете было видно, что реактор полностью разрушен, верхняя плита, герметизирующая реакторный отсек, находилась почти в строго вертикальном положении, но под некоторым углом. Видно было, что она была вскрыта, а для этого нужны довольно приличные усилия. Верхняя часть реакторного зала полностью разрушена, на крышах машинного зала, на площадке территории валялись графитовые блоки, либо целиковые, либо разрушенные, виднелись крупные элементы тепловыделяющих сборок. По характеру разрушений мне было ясно, что произошел объемный взрыв, и мощность его – порядка, как я мог оценить по опыту из других работ, от 3 до 4 тонн тринитротолуола. Из жерла реактора постоянно истекал белый в несколько сот метров высотой столб продуктов горения, видимо, графита, а внутри реакторного пространства было видно отдельными крупными пятнами мощное малиновое свечение. При этом однозначно сказать, что причиной этого свечения являются раскаленные графитовые блоки, оставшиеся на месте, или горение графита, было трудно, потому что графит горит, равномерно выделяя белесые продукты химической реакции – сумму оксидов углерода, а цвет, который отражался в небе – это была температура раскаленного графита. Довольно быстро были определены мощности излучения в различных точках в вертикальных и горизонтальных плоскостях. Было видно, что активности вышло наружу из 4-го блока достаточно много, но первое, что нас всех волновало, был вопрос о том, работает или не работает реактор или часть его, т. е. продолжается ли процесс наработки короткоживущих радиоактивных изотопов.
Первая попытка выяснения этого была предпринята военными. В специализированных бронетранспортерах, принадлежащих химвойскам, вмонтированы датчики, которые имеют и гамма- и нейтронные измерительные каналы. Первые же измерения нейтронным каналом показали, что якобы существуют мощные нейтронные излучения. Это могло означать, что реактор работает, и мне пришлось на этом бронетранспортере подойти к реактору, разобраться и убедиться в том, что в условиях очень мощных гамма-полей, которые существуют на объекте, нейтронный канал как нейтронный канал измерения, конечно, не работает, ибо он чувствует мощные гамма-поля, а не нейтроны. Поэтому наиболее достоверная информация о состоянии реактора могла быть получена по соотношению коротко- и относительно долго живущих изотопов иода. За основу взяли соотношение иода 134 и 131-го, и путем радиохимических измерений довольно быстро убедились, что наработки короткоживущих изотопов иода не происходит, и, следовательно, реактор не работает и находится в подкритическом состоянии. Впоследствии на протяжении нескольких суток многократно повторенный соответствующий анализ газовых компонент показывал отсутствие летучих короткоживущих изотопов, и это было для нас основным свидетельством подкритичности той топливной массы, которая осталась после разрушения реактора.
Тушение пожара. Локализация аварии
К вечеру 26 апреля все возможные способы залива активной зоны были испробованы, но они ничего не давали, кроме высокого парообразования и распространения воды по различным транспортным коридорам на соседние блоки.
Пожарные в первую же ночь ликвидировали очаги пожара в машинном зале, и сделали это очень оперативно и точно. Иногда думают, что часть пожарных получила высокие дозы облучения потому, что они стояли на определенных точках как наблюдатели, ожидая, не возникнут ли новые очаги пожаров. Это не так, потому что в машинном зале находилось много масла, водород в генераторах, много источников, которые могли вызвать не только пожары, но и взрывные процессы, которые могли бы привести к разрушению 3-го блока. Поэтому действия пожарных в этих конкретных условиях были не только героическими, но и правильными, грамотными и эффективными, т. к. они обеспечивали первые точные мероприятия по локализации возможного распространения аварии.
