Если можно доверять суждениям Флоры, то новая подружка Ника – форменная стерва.
– Такая же красавица, как и предыдущая, – сказала Флора Саре, – да поумнее будет. А все равно, дольше других не продержится. Шесть месяцев у Ника рекорд. Если этот мальчишка когда-нибудь перебесится, то я съем свою шляпу.
Сара выбралась из машины, открыла багажник и, поморщившись, вытащила оттуда две увесистые сумки.
Она вполне согласна с Флорой: Ник не из тех мужчин, что женятся. И романтические приключения тоже не в его характере. Удовлетворение сексуальных потребностей – вот для чего ему нужны женщины.
Сара предполагала, что его неспособность к эмоциональному контакту с женщиной объясняется тем, что в детстве он не видел любви. Ник немало вытерпел от грубого и сильно пившего отца, в тринадцать лет убежал и какое-то время жил в Сиднее на улице. Потом ему пришлось совершить несколько весьма неприглядных поступков ради того, чтобы выжить. В чем состояли прегрешения Ника, Сара не знала, но догадаться было не слишком сложно.
Едва Нику исполнилось восемнадцать, его арестовали за угон автомобилей и приговорили к двум годам тюрьмы.
Именно в то время ему помог один человек, разглядевший его природный ум, и Ник, наконец, узнал, что такое доброта. Этот человек не жалел своего времени на то, чтобы помогать тем, кому не везло в жизни. Он основал фонд поддержки специальной учебной программы для заключенных, и благодаря этому фонду Ник получил свидетельство о среднем образовании в рекордно короткий срок.
Этим человеком был ее отец.
– Сара!
Она едва не подпрыгнула, услышав свое имя, но, обернувшись, улыбнулась:
– Здравствуйте, Джим.
Мужу Флоры было уже за шестьдесят, но он принадлежал к породе тех жилистых мужчин, которых старость не портит; их походка остается пружинистой и в таком возрасте.
– Давайте мне ваш багаж, мисси. Насовсем домой приехали?
– Нет пока что. Хорошую вы мне елку приготовили?
– Красота просто! Как всегда, в семейном зале. И ящики с игрушками там, и гирлянды.
– Отлично. Спасибо, Джим.
Джим кивнул. Немногословный мужик, не в пример жене. Он больше всего любит работать руками. А поддерживать в идеальном порядке обширные территории «Золотого прииска» не так уж трудно, ведь десять лет назад, вернувшись из Токио, отец Сары решил заменить традиционные цветники и лужайки садами в японском стиле, с камнями и гравиевыми дорожками.
Подхватив сумки Сары, Джим двинулся к парадному крыльцу, ставя тем самым крест на ее намерении проникнуть в дом незамеченной.
Все-таки Сара жалела, что не оделась ярче. Теперь она уж точно не увидит одобрительного взгляда Ника.
Но Джим уже звонил в дверь.
– У меня есть ключи, – поспешно сказала Сара и полезла в сумочку, но тут дверь распахнулась.
Открыла ей не Флора. Открыл Ник. Если и благодарить Бога, что на тебе темные очки, решила Сара, так именно в эту минуту.
И дело не в реакции Ника на ее внешность. Хорошо бы он не увидел ее реакцию на него.
Она была настолько поглощена тревогами из-за своего вида, что позабыла, насколько же привлекателен Ник, тем более тогда, когда на нем так мало одежды: широкие шорты и белая спортивная майка без рукавов, оттеняющая красивый бронзовый загар.
Если бы не жесткий взгляд черных глаз Ника и не откровенно мужественные черты лица, можно было бы принять его за миловидного юношу, стоило только увидеть эти пухлые, чувственные губы и ослепительно белые зубы (обработанные первоклассным дантистом, чьи услуги оплатил отец Сары сразу по выходе Ника из тюрьмы).
Может быть, Сара могла бы назвать недостатком его слишком короткую, по ее мнению, стрижку. Зато она придавала Нику довольно-таки устрашающий вид, что, вероятно, помогало ему успешно вести дела.
– Привет, путешественница, – проговорил он, и его темные глаза изучили ее всю, вплоть до кроссовок.
И никакого выражения на лице. Ни намека на восхищение, хотя бы на удивление. Никакой реакции. Ноль.
Сара все-таки ожидала услышать от него что-нибудь вроде комплимента. А теперь у нее опустились руки. Ну что, черт возьми, должна она сделать, чтобы этот человек заметил ее?
– Спасибо, Джим, – сказал Ник. – Давай мне сумки.
– Спасибо, Джим, – эхом повторила Сара сквозь сжатые зубы.
Джим только кивнул и удалился, а Ник понес вещи Сары в глубь дома.
Ей захотелось ударить его. Но она только крепче стиснула зубы.
Сара вдруг почувствовала, что не в силах дожидаться двадцатипятилетия. Чем скорее она вычеркнет Ника из своей жизни, тем лучше. Как сможет она иметь то, чего хочет больше всего на свете – детей, – если он постоянно будет рядом? Как сможет она быть счастливой, если станет вечно сравнивать каждого мужчину с ним?
С глаз долой – из сердца вон. Хорошо бы.
А сейчас нужно побыть одной хотя бы несколько минут, чтобы вновь обрести душевное равновесие.
Он даже не заметил, что она сбросила вес.
Столько труда. Все даром!
– Почему ты не играешь в гольф?
– Я хотел воспользоваться моментом и поговорить с тобой, – бросил Ник через плечо. – Наедине.
– О чем?
Он не ответил.
– Ник, о чем же?
Дойдя до верхней лестничной площадки, Ник поставил сумки на пол и повернулся к Саре.
– Во-первых, о Флоре.
– А что такое? Она не больна, я надеюсь?
– Нет, но она уже не справляется со своими прежними обязанностями. Очень устает. В этом году мне пришлось обратиться в бюро бытового обслуживания, и теперь два раза в неделю сюда приходит женщина для выполнения самых тяжелых работ по уборке.
– Я не знала.
– Если бы ты регулярно наведывалась домой, – сухо произнес Ник, – то заметила бы.
Упрек был справедлив. Сара не могла не признать, что была слишком поглощена собой в последний год.
– Я… я была очень занята.
– Новым ухажером, так я полагаю, – весьма саркастическим тоном проговорил Ник.
Сара рассердилась. Она даже сняла темные очки, чтобы Ник мог взглянуть ей в глаза.
– Я имею право на личную жизнь. У тебя она есть.
– Верно. Но я не посвящаю ей все свое существование.
Ник неизменно бывал настроен критически, когда речь заходила об отношениях Сары с мужчинами. И в этот раз он не изменил себе.
– Мы с Дереком очень любим друг друга. Что это значит, тебе не понять. Когда люди по-настоящему любят, они хотят каждую минуту быть вместе.
