— Иди за мной! Я вижу, ты нашего племени.
Побледневший, но гордый и готовый к схватке, он направился обратно к своим товарищам-гладиаторам. Все кругом затихли, ожидая, что будет. Воины подходили к нему с копьями наперевес. Фракиец бросил меч в ту сторону, где все еще лежал на земле надсмотрщик. Меч блеснул в воздухе и воткнулся острием в землю возле его головы. Владелец гладиаторов уже бежал к месту столкновения. Толстяк со старушечьим лицом, казначей Красса, тоже соскочил с носилок и со страхом, прячась за своих надсмотрщиков, подходил к гладиаторам.
— Кто посмел тронуть рабов преславного Марка Лициния Красса? Вы все, все ответите за это!
— Не пищи, старушонка! — закричали гладиаторы. — Не вмешивайся не в свое дело, иначе мы устроим гладиаторские игры здесь сейчас и убьем и тебя и всех твоих подлых помощников!
Внезапно бросившись вперед, они схватили оторопевшего казначея и притащили его в свои ряды.
— Отныне это моя сестра, а это мой брат! — указывая на Амику и Гету, сказал казначею гладиатор-фракиец. — И если ты захочешь отнять их у меня, то я рассеку тебя на два ломтя, как тыкву!
Ланиста[12], низко кланяясь, подошел к казначею Красса, дрожавшему от страха, и стал торопливо объяснять ему:
— Это наш лучший гладиатор; до сих пор ни один воин не смог на арене победить его. Цирк всегда полон, когда объявлено, что он будет выступать.
На что тебе эти девушка и мальчик? Продай их мне. Я дам хорошую цену.
Казначей, заикаясь, боясь, что смертники его разорвут, тотчас согласился на продажу. Ланиста передал ему кожаный мешочек с монетами.
— Половину нам! — закричали смертники.
Трясущимися руками казначей отсыпал половину содержимого кошелька гладиаторам и, придерживая длинную одежду, поспешно направился к носилкам.
— Меня зовут Спартак! — сказал фракиец Амике.
Высоко на стене прозвенели бронзовые щиты, в которые ударяли жрецы бога Аполлона, и хромой сторож прополз к воротам. Он открыл их большим заржавленным ключом, висевшим у него на поясе, и вся толпа, теснясь, двинулась внутрь города.
В ШКОЛЕ ГЛАДИАТОРОВ
Наступила весна. Акации зацвели и казались осыпанными снегом.
Проливной дождь залил все дороги. Сторож у ворот Капуанской школы гладиаторов, завернувшись в заплатанный порыжелый плащ, спрятался в нишу стены. Виден был только его нахлобученный помятый бронзовый шлем с тремя выцветшими красными перьями и копье, крепко схваченное корявыми пальцами.
Обходя лужи, засыпанные белыми лепестками акаций, к воротам приблизилась молодая смуглая женщина. Ее красная одежда и серебряная серьга в ноздре показывали, что это была рабыня из «варварского» восточного племени. Она остановилась около сторожа, прислушалась к его храпу и нерешительно прислонилась к стене.
Вскоре из ворот показалась кудрявая голова черноглазого мальчика. Он посмотрел по сторонам и, заметив женщину, проскользнул к ней:
— Амика, я несколько раз выходил и решил уже, что в такой дождь ты не придешь.
— Спасибо, милый Гета. В награду получи горсть орехов. Передай Спартаку этот хлеб. Только смотри передай ему в руки, никому другому не давай! И еще здесь вареная с луком баранья голова. Скажи ему, что надо очень спешить: представление в цирке назначено через восемь дней. Уже всюду по городу объявлено, что «непобедимый гладиатор-фракиец Спартак будет драться с непобедимым гладиатором-галлом Криксом!»
— Я ему все скажу, Амика.
— Каждый раз, когда бывает бой в цирке, я умираю от страха, не зная, увижу ли я его в живых. Помни: хлеб передай ему прямо в руки!
Раскатистый удар грома разбудил сторожа, он вскочил и, поправив съехавший на сторону шлем, уставился на Амику.
— Ты опять пришла сюда? — хрипло закричал он. — Теперь никакие свидания ни с кем не разрешаются. Уходи прочь! Увидишь его на арене цирка.
Гета, спрятав под плащом узелок с едой, пробрался обратно в ворота.
Он пробежал через широкий квадратный двор. По сторонам его в открытых дверях грязных казарм толпились разноплеменные гладиаторы: галлы в плотно прилегающих одеждах, бородатые скифы в пестрых шароварах, чернокожие нубийцы с ожерельями из мелких белых раковин, бледные сирийцы в полосатых плащах. Все это были военнопленные, не имевшие за собой никакой вины, кроме одной: они защищали родину от римских войск и попали в плен.
Гета прошел в ту казарму, где находились фракийцы. Большие, загорелые, с вьющимися волосами, заплетенными в две косы, фракийцы сидели на полу на рваных подстилках: одни чинили медными иглами одежду, другие играли в кости, некоторые, обняв колени и раскачиваясь, тянули хором заунывную песню.
У всех фракийцев на груди, плечах и спине виднелись наколотые синей краской изображения звезд, орлов или диких зверей. Этими рисунками они отличались от гладиаторов других племен.
Не найдя здесь Спартака, мальчик направился в другую сторону, но, услыхав по пути знакомое имя, невольно остановился.
Гета понимал язык многих гладиаторов. Уже второй год он жил в школе, владелец которой хотел воспитать и из него ловкого гладиатора. Он научился немного говорить по-галльски и по-нумидийски[13]и даже на языке черных нубийцев.
— Спартака надо убить! — говорили в одной группе галлы.
— Он самый сильный и ловкий из нас, мы не можем с ним бороться. Надо его подстеречь, навалиться толпой и задушить петлей!
— Сделаем это сегодня…
Испуганный Гета побежал дальше, чтобы рассказать все Спартаку.
Мальчик любил его. Спартак делился с ним и хлебом, и луком, и виноградом, защищал его от обид. Не раз, указывая на рисунок скачущего коня, наколотый на груди мальчика, Спартак говорил ему: «Это наш фракийский конь, и ты, мальчик из смелого племени гетов, тоже нашей крови».
Не найдя нигде Спартака, мальчик поднялся на наружную каменную стену, и там он нашел своего друга. Спартак сидел на камне, не обращая внимания на дождь, смотрел вдаль на синие, еще покрытые снегом зубчатые вершины гор и что-то бормотал.
— Спартак, очнись! Спартак! — шептал мальчик, тряся того за плечо.
Спартак повернулся к нему. По загорелому лицу его текли капли дождя.
— Не оставайся здесь один, иди к нашим фракийцам!.. — твердил Гета.
— Посмотри-ка туда, вдаль, мальчик! — сказал Спартак, не обращая внимания на его слова. — Я с детства привык бродить по таким скалистым вершинам, где встречался только с легконогой дикой козой и могучим медведем. Вот теперь с этой стены я вижу синие дали, и они зовут меня прочь из этой клетки — к горным ветрам и ледникам над обрывами. Бедный сирота, ты растешь в каменных подвалах тюрьмы и не знаешь, как хороша свобода!
